Евгений Каганович. Парамарибо – город утренней зари, или Роттердам – «плюс».  

Нет ничего занятнее, чем оказаться в незнакомом городе и обнаружить, что он полностью «ломает» ваши ожидания. Мы примерно знаем, чего ждать от Гонконга, Лондона, Нью-Йорка, Парижа или Дубаи. Но будьте уверены: даже после Сингапура и Сан-Франциско найдутся города, которые уложат на лопатки и крепко прижмут к полу. 

 

Глава 1. Как проехать в Роттердам?

 

Если вы гуляете по Амстердаму или летите через Амстердам, и у вас есть пять часов между рейсами, потратьте тридцать минут и тридцать евро на дорогу до Роттердама. Вы не будете разочарованы.

Скорее всего, вы приедете поездом (аэропорт Роттердама и Гааги мал, и все рейсы оттуда направлены в сторону теплых морей). Поездом вы приедете под огромный козырек вокзала Rotterdam Centraal либо почти под воду на станцию Rotterdam Blaak.

 

 

Выйдя на станции Centraal, вы окажетесь в городе, похожем на хорошо климатизированный и сильно осовремененный Сингапур.

 

 

Выйдя на станции Blaak, вы будете думать только об одном: что курят эти люди?  Мы рекомендуем второй маршрут.

 

 

Станция Blaak («Черная») находится рядом со старинной угольной гаванью (вернее, под гаванью). Теперь в этой гавани вместо угля – кафе, маленькие доки с жилыми баржами, судоремонтная мастерская, пара шлюзов, пара отелей (включая знаменитый CitizenM), много прелестного жилья, много космического вида офисов и, наконец, эрогенная зона любого приличного города – базар. В своем роде – единственный.

 

 

Если вам никогда не приходилось видеть крытый рынок в жилом доме, вам – сюда, в Rotterdam Markthal. Фантазии на эту тему приходилось выслушивать в Одессе, но нужно признать: «Привоз» – это путь в другую сторону.

 

Подземные этажи Markthal заняты парковкой, супермаркетами, туалетами и служебными помещениями. Надземные этажи Markthal заняты квартирами, балконами, лифтами и лестницами. А вот сама площадка является сложносочиненным гибридом деликатесной лавки, стрит-фуда, базара (в первичном значении этого слова), ресторана и паба.

 

 

Весь жизненный цикл блюда – на виду. Купить вино в одной лавке, сыр в другой и употребить одно с другим здесь есть где. Дальше можно перейти к знаменитой селедке с огурцами. После селедки можно зайти в корейскую лавку и съесть экспериментальный (для организма) суп. Загулять суп можно коллекцией сладких разноцветных помидоров, продающихся в помидорной лавке как виноград – гроздьями и мытыми, в пакетах-трубочках.

 

После помидоров можно вернуться к горячему (печеный угорь или лобстер). По дороге за угрем хорошо бы зайти в пекарню за парой кусков (их отрежут) хлеба. Кто не любит угорь, может развлечься домашней колбасой с сыром: здесь ее нарезают кружочками и продают в таких же открытых свернутых кульках, как у нас когда-то семечки. План «В» – съесть сладкую картофелину. Не всю, конечно. Половину или четверть. Их картофелина весит до килограмма.

 

А дальше лучше гулять в сторону кондитерских лавок. По дороге в кондитерскую или прямо в ней нужно выпить кофе.

 

Под кофе в Голландии подразумевается именно кофе. Не латте, не капучино, не вода с цикорием, а zwarte koffie. Для сомневающихся и удивленных: колониями Нидерландов были Бразилия и Индонезия.

 

Кофе в Нидерландах – такой же национальный спорт, как в Италии или Турции. К чаю это не относится. Чай достался англичанам: зеленый – в подарочном наборе с Гонконгом, а черный – в нагрузку с Индией и Цейлоном. 

 

Далее нужно сделать выбор фатальнее, чем у Ильи Муромца – пройти либо к шоколаду, либо к выпечке. С учетом высокого качества и натурального происхождения ингредиентов и щедрости местных порций нужно честно признать: Боливар не вывезет двоих. Если вы уже ели хлеб, то лучше в шоколадный ряд.

 

 

После двух кофе и двух-трех (четырех) рукодельных конфет нужно медитировать не менее пятнадцати минут. Можно вдруг некстати вспомнить, что где-то неподалеку Павел Судоплатов убил Евгения Коновальца в 1938 году, встретившись в таком же милом кафе и вручив взрывчатку, замаскированную под коробку с конфетами… Но хватит террора, пора на воздух.

 

На выходе нас встречает лес странных «кубических домов» архитектора Пита Блома.

 

 

Далее мы выходим к старинной (Oude) гавани, за которой – набережная реки Маас (Маастрихт на какой реке стоит? ) 

 

 

Река настолько судоходна, что по ней движутся восемнадцатипалубные круизные лайнеры. Под широкой и глубокой рекой ходят поезда метро, проложена линия железной дороги, а также имеется велосипедно-пешеходный тоннель, заложенный в 1938 году и открытый в 1942 (к вопросу о сомнениях в возможности построить тоннель под Днепром).

 

 

Все, что раньше было речным портом, превращено в офисы, жилье стационарное и жилье плавучее: жизнь на барже здесь совсем не фантастика.    

 

 

Чистота и ухоженность улиц и дворов, дизайн садов и парков, атмосфера города и его шик и уют совсем не ассоциируются с ржавыми портальными кранами, заброшенными промзонами, бандами наркоманов и прочими (понятными нам) атрибутами портового города, населенного иммигрантами.

 

 

Однако же, мы находимся именно в портовом городе, населенном иммигрантами.

 

Вопрос: почему их портовый город, населенный иммигрантами выглядит роскошнее наших курортных, населенных аборигенами? Ответ кроется в трех «волшебных» буквах: FTE.

 

Глава 2. Три буквы, три буквы, три буквы…

 

FTE – это Full-Time Equivalent. Для любителей звонких согласных есть другие эквиваленты, эквивалентные нашему эквиваленту– WTE – Whole Time Equivalent и WYE – Work Year Equivalent. И первое, и второе, и третье являются эквивалентом годовой занятости на условиях полной ставки при капитализме.

 

Поясняем: если в течение рабочего года у работающего на полную ставку не было прогулов, загулов и запоев, его FTE/WTE/WYE равен единице. Если он трудится на пол-ставки, его нормальный FTE составит 0,5.  

 

В компании из двух работающих (президент и вице-президент) суммарный FTE составит 2. Если они работают сверхурочно, то больше. Если вице-президент половину рабочего времени прогуляет, то их FTE = 1,5.

 

Так вот, в среднем по Нидерландам добавленная стоимость на 1 FTE уже десять лет назад перешагнула порог в 70 тысяч евро. В 2016 году был взят барьер высотой в 75 тысяч. Переводим на русский язык: средний работающий на полную ставку в Нидерландах отгружает услуг или товаров на 75 тысяч евро в год.

 

Есть приятные исключения: в энергетическом секторе добавленная стоимость на FTE составляет 267% от средней национальной (т.е. 200 тысяч евро в год), в промышленности 109%, в строительстве 107%. Их прораб в год производит услуг на 80 тысяч евро.

 

Вернемся в Роттердам. ВВП города составляет порядка 70 миллиардов евро. ВВП Украины составляет порядка 88 миллиардов евро (2017). Население Роттердама – 620 тысяч. Население Украины – 42 миллиона.

 

 

Кем же нужно работать, чтоб заработать за год под 70 миллиардов евро?  Отвечаем:

10% работающих заняты в энергетическом секторе. 12,5% – в здравоохранении (32 тысячи работающих), 15,5% – в торговле, 20,3% – в бизнес-сервисах. Выходит, почти 60% занятых в городе работают с прибавками от 9% до 167% к добавленной стоимости на 1 FTE.

 

Порт Роттердама является крупнейшим в Европе (12 млн 400 тыс TEU и  461 млн тонн грузов в 2016 году).

 

 

А ведь выход к Северному морю, в отличие от расположенных на побережьях портов-конкурентов, из Роттердама весьма непрост – через сеть искусственно организованных водных путей. 

 

 

Перегрузка контейнеров в порту роботизирована, и наблюдение за роботами-контейнеровозами впору сделать платным развлечением.

 

 

Более того, именно через порт Роттердама осуществляется значительная часть грузооборота таких стран, как Франция и Германия, совсем не обделенных морскими берегами.

 

Порт, напрямую и опосредованно, обеспечивает городу порядка 93 тысяч рабочих мест, а его вклад в локальную экономику составляет порядка 12,5 миллиардов евро в год. 

 

 

В городе расположена штаб-квартира корпорации Unilever (чай Lipton, мыло Dove и Camay, маргарин Rama, зубная паста Pepsodent, мороженое Ben & Jerry’s, жидкость для мытья унитазов Domestos, майонез Calve, стиральный порошок Persil, бульонный концентрат Knorr, шампунь Timotey и многое другое). Кстати, само слово Unilever образовано сокращением и слиянием четырех других: Margarien  Unie («объединенные маргарины») и  Lever Brothers (братья Леверы). «Объединенные маргарины», понятное дело, объединяли маргарины, а братья Леверы варили мыло. 

 

 

Годовой объем продаж у корпорации составляет 58 миллиардов евро, чистая прибыль – порядка 6,5. Тоже миллиардов. Тоже евро. Жить можно. Тут и на зарплату хватит, и на дивиденды, и даже на коммуналку.  

 

 

Даже если бы в городе не было ничего, кроме порта и Unilever, жизнь там была бы неплоха.  Но крупным корпорациям требуются крупные поставщики инженерных, юридических и финансовых услуг. В зеркальных небоскребах ютятся офисы KPMG, Deloitte, Royal Haskoning, Ernst & Young. В этих небоскребах добавленная стоимость на FTE редко падает ниже средней…

 

 

Образование в шестисоттысячном городе представлено глобально известным Университетом Эразма (№27 в мировом рейтинге), университетом InHolland, Университетом музыки и танца и университетом Хогескоол Роттердам. Транспортно-грузовой колледж занимается не только подготовкой специалистов по перевалке и доставке грузов и обслуживанию местного порта, но и имеет факультет дипломатической службы.  

 

9,7% занятых трудятся на транспорте (порядка 27 тысяч работающих). Наземные, подземные и подводные линии железных дорог, метро и скоростного трамвая позволяют быстро добираться до весьма удаленных мест: линия метро А заканчивает свой путь на Центральном вокзале Гааги, поезда Thalys и Eurostar за 30 минут довезут до Амстердама, за час до Брюсселя, за 3 часа до Парижа и за 3,5 часа до Лондона.   

 

Все это хорошо двигается и прекрасно окупается при наличии 75 тысяч евро добавленной стоимости на 1 FTE.

 

Глава 3. Откуда эти люди?

Население Роттердама – 620 тысяч, из них суринамцев 53 тысячи, турок 47 тысяч, марокканцев 44 тысячи, антилийцев /арубианцев 20 тысяч, южноафриканцев 18 тысяч, кабовердианцев  (родина Сезарии Эвора) 15 тысяч. Голландцев – 305 тысяч. Бургомистр –  уроженец Марокко Ахмед Абуталеб.

 

Откуда берутся турки и марокканцы, понять несложно. Происхождение голландцев тоже вполне объяснимо. Но суринамцы? Да еще в столь массовом порядке? А что мы о них знаем?

 

То, что Парамарибо – город утренней зари, об этом поется в песне, и это знают все. То, что Парамарибо – столица Суринама, знают уже не все.  То, что Суринам находится не в Африке и не в Азии, а в Южной Америке, знают совсем не все. И уже совсем-совсем не все знают, что Суринам выменяли на США.  

Да, Суринам выменяли на США. Выменяли голландцы у англичан. По Бредскому договору 1667 года североамериканские колонии отошли Британии, а Гвиана (Суринам) – Нидерландам. Этим договором закончилась Вторая англо-голландская война за Южную и Северную Америки.

 

Второй американской колонией, которую Нидерланды потеряли тринадцатью годами раньше, была (внимание!) Бразилия. Два города потеряли имя Новый Амстердам (Nieuw Amsterdam): теперешний Нью-Йорк (в представлении не нуждается) и теперешний Наталь – столица бразильского штата Рио Гранде до Норте.

 

В 1667 году два великих флота (голландский и британский) вернулись к родным берегам, и французский король Людовик XIV был вынужден отказаться от плана вторжения во внезапно окрепшие Нидерланды. И от многих других планов.

 

Следующие триста лет в Нидерландской Гвиане прошли неплохо. Но после обретения независимости в 1975 году и переименования Гвианы в Суринам дела пошли с таким блеском, что европейское население покинуло страну в один год.

 

Вслед за европейцами-«колонистами» по праву подданства в Нидерланды хлынул и поток коренных не колонизированных, но освобожденных гвианцев-суринамцев. Около 300 тысяч жителей и без того не многолюдного государства бежали со всех ног от новообретенных свободы и счастья и осели в Нидерландах. По большей части, в Роттердаме. Который теперь тоже город утренней зари…

 

 

51% жителей города рождены вне Нидерландов. Присутствие огромных и богатых работодателей привлекло в город немыслимое число соискателей высокооплачиваемых вакансий. Что, в свою очередь, привело к росту безработицы. Безработица в городе составляет 8,5% при средней по стране 5,1%.  Средний доход домохозяйства в городе – 78 тыс долл в год.  Доля населения с высшим образованием – 42%.

 

Глава 4. В поисках мусора.  

 

Интересно, что и обитателей богатых кварталов, и обитателей небогатых кварталов часто можно увидеть с вениками и садовыми ножницами в руках не только на «своей», но и на «общей» территории. Хозяева роскошных вилл и дорогих лимузинов в резиновых перчатках вместе со своими не столь богатыми соседями подрезают кусты и деревья, кормят уток и лебедей (кормушки не устанавливают, чтоб не приманивать крыс), вылавливают мусор из каналов, отклеивают жвачку от асфальта, подключают к этому занятию детей и всю родню и совместными усилиями приводят улицу в состояние окончательной готовности к мытью шампунем и чистке пылесосом за общественные деньги.  У них субботник – чаще, чем у нас.

 

Любая придомовая территория, любой подъезд – забота горожан, которые потому и не бросают окурки и банки от пива мимо урн, что с детства приучены убирать и дома, и на улице. 

 

 

Иммигранты в массе своей перенимают «местные» привычки, поскольку ассимиляция идет многоуровневая: дети приносят привычки цивилизации домой из школы, молодежь – из колледжа и университета, а родители – с работы. Вовлеченность в образование высока, а уровень безработицы в целом по стране  – один из самых низких в мире.  Хотя, понятное дело, все тут  – не без проблем. 

 

Напомним, что Нидерланды – страна свободных нравов, и употреблять алкоголь и легкие наркотики, курить прямо на улице там – норма. А вот бросить окурок или пакетик от марихуаны мимо урны – совсем не норма.

  

 

Глава 5. «Мы» и «они».

 

Приятно гулять по чистым улицам.  Приятно кататься в многовагонном низкопольном скоростном трамвае, где есть WiFi, кондиционер, плюшевые сиденья и нет давки. И который ходит по расписанию. Приятно ездить по подводным шоссе и пользоваться скоростными поездами. Приятно жить в чистом и зеленом городе с яркой архитектурой и прелестной природой.

 

 

Но давайте спросим себя:

 

1. Готовы ли мы вкладываться в общественную инфраструктуру и впускать в нее компетентного инвестора, подрядчика, собственника? А потом платить им?
2. Готовы ли мы платить за получаемые услуги (медицина, транспорт, образование)? Налом или налогами? Должен ли врач получать больше таксиста?
3. Готовы ли мы к тому, что люди с другим разрезом глаз и цветом кожи могут быть не только героями телесериалов, уборщиками и продавцами на рынке, но и нашими соседями, коллегами, начальниками, а их дети будут учиться вместе с нашими?
4. Готовы ли мы заговорить на трех-четырех языках, чтоб быть понятыми и понимать самим? В том числе, и общаться с «понаехавшими»?
5. Готовы ли мы конкурировать за местные рабочие места с иностранной рабочей силой?
6. Готовы ли мы подметать общую лестницу и собирать окурки во дворе всей семьей и с соседями? Готовы ли, – совместно с полицией или самостоятельно, – воспитывать хулиганов, вандалов и их родителей?

 

Если мы все вместе ответили на большинство вопросов «да», то мы – Роттердам. А если – «нет», то мы – Парамарибо, город утренней зари. 

 

---

Стоит также прочесть:

 

 

Связаться с нами: