Homo Vigilabus. Человек наблюдающий. 

Как мужчины изобрели видеонаблюдение, чтоб удержать власть над женщинами, но все перепутали и теперь не знают, что делать. 

 

Детектив с перерывом на чай.

Время чтения – 65 минут. 

Автор – Евгений Каганович

 

Ключевые слова: оружие, наркотики, суфражистки, массовые убийства, нелегальная миграция, эмансипация, видеонаблюдение, видеоаналитика, деанонимизация, этническая преступность, расизм, терроризм, крокодил.

 

 

Глава 1. Убийство на станции «Стоквелл».

 

Чужое око зрит незримо. Везде и всегда. Видео с камеры мобильного телефона, итоги ежечасной дактилоскопии посредством Touch-ID, высокоточного «фотографирования» посредством Face-ID – чужому оку доступно всё.

 

Полностью деанонимизированные и беззащитные перед кем-то или чем-то, хорошо ли мы себя чувствуем? Понимаем ли опасности всех своих обстоятельств? Знаем ли, кто о нас знает, что знает, каким образом и с какой целью? 

 

Человечество довольно беспечно отнеслось к наступлению эпохи своей полной цифровой деанонимизации. Пожалуй, даже прозевало её старт.  Но что мы знаем точно – это когда человечество впервые спохватилось. А спохватилось оно утром 22 июля 2005 года. В 9.33. 

 

Именно в этот момент из калитки двора на Скотия Роад в Лондоне вышел мужчина с необычным цветом кожи.

 

Он мог сойти и за латиноамериканца, и за аравийца, и за албанца, и за североафриканца. За ним следили. Несколько мужчин и женщин «проводили» его до остановки, «усадили» в автобус и, сменяя друг друга, «довели» до входа станции метро «Стоквелл». 

 

 

В кассовом зале наблюдаемый перепрыгнул через турникет, побежал вниз по эскалатору и вскочил в поезд, надеясь уехать побыстрее. Хорошенько ускорившись и придержав дверь вагона, трое мужчин окружили «спринтера», двое бросились на него, прижали к креслу и произвели серию выстрелов в упор.  

 

Десятки пассажиров услышали стрельбу, увидели труп с размозжённой головой и группу вооружённых людей. На станции началась паника. На перроне и в вагонах все с воплями бросились на пол, а кто-то спрыгнул на пути и попытался скрыться в туннеле.

 

Паника не прекращалась. Вниз по эскалаторам мчались уже около десятка мужчин со «стволами» в руках. Один из них вбежал в вагон, увидел убитого и приставил оружие к голове второго из стрелявших. Тот негромко произнёс что-то и остался жив.  

 

Движение на линии было заблокировано. Тысячи людей застряли в остановившихся составах. 

 

 

 

По официальной версии, история началась утром накануне, когда на станции «Овал» полиция обнаружила рюкзак с неразорвавшейся бомбой. Взрыватель сработал, но бомба не сдетонировала, так как была изготовлена с ошибкой.

 

В системах видеонаблюдения остались изображения подозреваемого, и был отслежен весь его путь. Имея на руках сотни изображений, полицейские смогли оперативно локализовать и «нейтрализовать» того, кого искали.  

 

Была установлена и личность бомбиста: член радикальной исламистской ячейки держал в рюкзаке не только бомбу, но и карту-пропуск в спортзал. Вуаля!

 

Но было ещё одно «но». Рюкзак со взрывчаткой и пропуск в спортзал принадлежали гражданину Британии Хуссейну Осману. А на станции «Стоквелл» был убит гражданин Бразилии Жан-Шарль де Менезес. 

 

 

 

Потом появилось ещё одно «но»:  Скотленд Ярд письменно заявил о намерении отказаться от соблюдения обычных нормативов и правил при расследовании инцидента. Убийство и его подробности были утоплены в море дезинформации. Следствие велось с саботажем процедур и отходом от стандартов.

 

Но (ещё одно «но») даже такому следствию ожесточённо препятствовали. Препятствовали значительные люди. Настолько значительные и так препятствовали, что эпизоды саботажа и дезинформации расследовали и обнародовали журналисты телеканала ITV и сотрудник Независимой комиссии по контролю за жалобами на полицию.

 

Но мало этого (ещё два «но»), после выхода передачи в эфир не только журналист-расследователь, но и его девушка, и секретарь Независимой комиссии по контролю за жалобами на полицию оказались в тюрьме. Причём, немедленно – без суда и следствия.  

 

Вы, конечно, скажете, что такое невозможно в Британии XXI века. Но вот вам ещё одно «но» – вы неправы.

 

Так что же случилось на станции «Стоквелл»? Кем был убитый, и кого в действительности убили? Почему высокие чины блокировали расследование? Возможно ли офицеров Скотленд Ярда использовать  в качестве «убойной команды» под прикрытием контртеррористической операции, и с каких высот поступают подобные «заказы»? 

 

Забегая вперед, скажем, что когда годы спустя эпизод все же удалось расследовать, а итоги расследования обнародовать, масштаб и история трагедии, а также круг вовлечённых лиц оказались ошеломляющими. 

 

События лондонского лета 2005 года разрушили представления человечества  об общественной безопасности и работе секретных служб. Дело де Менезеса возвестило о наступлении эпохи, в которой всем нам нужно научиться жить под наблюдением камеры собственного телефона, в которой все мы полностью деанонимизированы, в которой наша жизнь превращена в реалити-шоу без сценария. Теперь каждый может внезапно стать участником детектива, а то и, не дай бог, героем боевика.   

 

История убийства на станции «Стоквелл» оказалась долгой, жестокой и запутанной. Но, увы, закономерной и поучительной.  И началась она не за сутки до трагедии, а, представьте себе, за 95 лет до. Так что, ставьте чай и не жалейте заварки. Читаем дальше.  

 

 

 

 

Глава 2. Улыбнитесь: за вами наблюдают, или Эммелин Панкхерст – насилуемая насильница.

 

Напрасно мы полагаем, что видеонаблюдение – дело новое. Первая в истории человечества система дистанционного визуального контроля и идентификации личности была построена в 1913 году, и не просто так, а в целях борьбы с женской эмансипацией. 

 

Чем же столь самобытна была в 1913 году женская эмансипация, что мужчины отчаялись наблюдать ее невооруженным глазом? Ответ будет в одно слово – насилием.

 

Идеологом применения насилия в вопросах борьбы за права женщин стала уроженка Манчестера Эммелин Панкхерст (в девичестве Гульден) – дочь богатого торговца.

 

 

Родилась Эммелин в 1854 году, а к движению суфражисток присоединилась в 14 лет по инициативе родителей.

 

На образование для своих десятерых детей мистер Гульден денег не пожалел. Эммелин была отправлена в Париж в педагогический колледж.  После колледжа она вернулась в Англию и вышла замуж за известного адвоката и тоже борца за гражданские права – Ричарда Панкхерста, на двадцать лет ее старше. 

 

Решительная дама с дипломом парижского ВУЗа поссорилась с отцом, была лишена наследства, родила пятерых детей и вернулась к делу политической борьбы. В 1906 году Панкхерст и несколько ее соратниц основали «Женский социально-политический союз».  

 

Новое общественное движение повело борьбу по-новому. Дамы устраивали дебоши в театрах, пабах, клубах, на собраниях политических партий, отвешивали оплеухи и плевали в лица полицейским, провоцировали насилие по отношению к себе, нарывались на упоминания в прессе, привлекали общественное внимание к своим арестам и судебным преследованиям.

 

 

Для затруднения задержаний Эммелин Панкхерст, выступления которой были невероятно популярны, и которые полиция пыталась срывать, “Женский социально-политический союз” создал необычный отряд телохранителей. Вернее, телохранительниц. Храбрые леди организовали клуб обучения друг друга приемам джиу-джитсу, и десятки крепышек не позволяли полицейским приблизиться к охраняемым трибуне и трибуну.  

 

Конечно же, дам отдавали под суд. Конечно же, среди присяжных женщин не было. Как и среди судей. Как и среди законодателей. Как и среди избирателей. И, конечно же, все это было женским бесправием. Но это не было ни беззаконием, ни произволом.

 

Полиция и правосудие проявляли сдержанность. Многодетные небогатые женщины, никого не убившие и ничего не укравшие, вызывали в обществе сочувствие.

 

 

Их тюремные сроки были короткими, а то и вовсе условными. Штрафы бывали крупными, но сбор средств по подписке работал исправно.

 

А часто даже и до штрафа дело не доходило. Суды присяжных требовали твердых доказательств вины подсудимых. И тут полиция попадала в затруднительное положение.

 

Кинохроника или фотографирование момента преступления были в то время технически несовершенны. Как следствие, факт фиксации преступления на пленку часто не признавался доказательством вины.

 

Никто не желал лгать под присягой, что дама на нечетком фото и дама на скамье подсудимых – это одна и та же дама.  Суд не мог сопоставить имя, фамилию и фотопортрет. Выражаясь современным языком, не была освоена технология деанонимизации.

 

Дам пытались фотографировать в полицейских участках при задержании. Но не тут-то было. По закону процедура фотографирования не была насильственно-принудительной, и женщины ею манкировали как могли – закрывались руками, гримасничали, отворачивались, натягивали шляпки на лицо. Такие фото в суде не работали.

 

Более того, арестованные дамы не спешили называться своими настоящими именами. Они придумывали нелепые клички и за невозможностью идентификации личности отпускались с богом.

 

Паспортов с фото тогда не было. Да и вообще никаких паспортов в Британии тогда не было. Ситуация была патовой.

 

И что было делать? Идти по пути беззакония и произвола, применять силу в участках, лжесвидетельствовать в суде, терять репутацию? Ничего подобного достопочтенные «бобби» делать не желали. Но решение проблемы все равно требовалось. И его активно искали. И оно было найдено. И какое!

 

Скажем скромно: Скотленд Ярд красиво шагнул в двадцатый век, став первой в мире полицейской службой, разработавшей и внедрившей технологию дистанционного визуального наблюдения и идентификации личности.  

 

Что же они такое придумали?

 

Глава 3. Ne Сherche Pas La Femme, или Miss Dior.

 

Если вы посещали домашние матчи лондонского “Арсенала” на стадионе “Эмирэйтс”, то, скорее всего, пользовались станцией метро “Холловэй роад” линии “Пиккадилли”.

 

Длинный подземный переход под сильным уклоном выведет вас на саму Холловэй Роад, по которой вы дойдете до весьма неуютного места, если пойдете налево от метро и через квартал повернете налево.

 

Закрытая в 2016 году, женская тюрьма «Холловэй» на протяжении почти ста шестидесяти лет была тем, чем в средние века был Тауэр, – здесь содержались «сливки» британского общества. И не только женщины.

 

 

Именно сюда был посажен Оскар Уайлд. Именно сюда по личному указанию Черчилля в 1940 году была поселена семья Освальда Мосли – председателя «Британского союза фашистов».

 

 

Здесь провела несколько лет Франсуаза Диор, племянница знаменитого кутюрье. Парижская «светская львица» состояла в нацистском подполье. В английскую тюрьму она попала за участие в организации поджогов синагог.

 

А нам пора в 1913 год, когда в стенах тюрьмы “Холловэй” не по своей воле собралась прелестная компания особо важных политических заключенных. Тут была и сама Эммелин Панкхерст, и ее дочь Кристабель, и Эмили Дэвисон, и Констанс Маркевич.

 

 

Их имена известны не только историкам правозащитного движения, но и кинозрителям, посмотревшим фильм «Суфражистка», где роль Эммелин Панкхерст исполнила Мэрил Стрип.   

 

 

В те времена статус политзаключенного был официальным. Суфражисток изолировали от уголовниц. Условия их содержания были привилегированными. Однако, это касалось только идентифицированной части компании.

 

 

Те, кто закрывал лицо шляпкой и не давал сделать фото, сидели в общих камерах и проходили по статье «умышленная порча имущества». Многие в знак протеста объявляли голодовки и пытались их держать. Но администрация тюрьмы разработала и внедрила технологии насильственного кормления, использованные позже в СССР против диссидентов еще до широкого применения «питательных» капельниц.   

 

Теперь вернемся к теме высоких технологий. Для установления личностей заключенных, чьи псевдонимы вызывали сомнение, администрация тюрьмы развернула сеть скрытых фотокамер.

 

Камеры были и во внутреннем дворе, где заключенные гуляли, и в «приемном покое», и в местах приема пищи. Камеры управлялись дистанционно (оператор управлял кнопкой затвора). Перемотка после каждого снимка, перезарядка затвора и замена пленок производились вручную, когда заключенных поблизости не было.

 

 

Так как фотографируемые находились в официально документированном месте в официально документированное время, их снимки не вызывали сомнений, имели официальный статус и могли использоваться в судебном производстве.

 

Но было одно «но». Снимки были четкими, а клички были вымышленными. А как на вымышленную кличку вынести судебный приговор? Правильно: никак. 

 

В таком случае, как идентифицировать Женщину №45 из тюремной картотеки? Как произвести ее деанонимизацию? Ответ: ее нужно освободить. В полном соответствии с законом.

 

Но! Когда не вполне деанонимизированную, но вполне пронумерованную и вполне сфотографированную даму в полном соответствии с законом освобождали из заключения, она направлялась куда? Правильно: домой.

 

Дома она занималась чем? Правильно: жила обычной жизнью. Вела хозяйство, ходила за покупками, сплетничала с соседками, дрессировала мужа, встречала из школы детей, посещала церковь.

 

Занималась политикой. Ходила на демонстрации, участвовала в дебошах и погромах. Но уже под негласным документированным полицейским надзором. И с официально признанным фотопортретом и порядковым номером из картотеки тюрьмы “Холловэй”.

 

Вот так и появилась на свет первая комплексная система идентификации личности и дистанционного визуального контроля. Основанная на комбинации организационных мероприятий и технических средств. Со структурированной базой данных. Лондон, 1913 год.

 

Глава 4. Анонимная деанонимизация, или О пользе стриптиза. 

 

Вообще, нужно признать, что женщины – большие молодцы (а некоторые – даже и молодицы). Их эмансипация оказалась сильнейшей вещью. Шагая по планете, она коснулась всего и вся – домашних побоев, ношения брюк, службы в армии и полиции, учебы в гимназии и университете, вождения конных, самоходных и самолетных экипажей, условий труда и заработной платы, законов о браке и семье и, – вишня на торте, – избирательных прав, за которые пришлось биться, пожалуй, дольше и кровавее всего.

 

Но биться пришлось не везде: некоторые общества оказались настроены к дамам и их правам весьма благосклонно.

 

Первый в мире закон о наделении женщин избирательным правом с двадцати одного года принял в 1893 году парламент Новой Зеландии. Второй страной, как легко догадаться, стала Австралия. Это случилось в 1902 году.

 

Третьей в списке стоит (внимание!) Российская Империя: в 1906 году было введено избирательное право для женщин с восемнадцати лет. Но только в Великом княжестве Финляндском. 

 

Далее были Норвегия (1913), Дания и Исландия (1915), Грузия, Азербайджан, Польша и Канада (1918), Бельгия, Швеция, Нидерланды, Германия и Люксембург (1919), Австрия, Венгрия, Чехословакия и США (1920).

 

Великобритания дозрела к 1928 году. Франция пришла к своему сегодняшнему эгалитэ после деоккупации 1944 года. В 1984 году «подошло» Княжество Лихтенштейн. В 2011 году дошла очередь до Саудовской Аравии.

 

Теперешний «черный список» скукожился до одной строчки – Ватикан. Но мы-то знаем, что в один прекрасный день на веб-сайте Vatican.va вместо сегодняшнего La Santa Sede (“Святая видеть”) появится Never Say Never (“Никогда не говори “никогда”). И воцарится на Святом престоле настоящая Римская Мама. 

 

Так вот, о деанонимизации. По слухам, город-государство и его спецслужба преуспевают в глубоко обратном. Богатые и могущественные господа, щедрые  и готовые к пластическим операциям, могут войти в святые врата самими собой, а выйти – совершенно  другими людьми с другими документами.

 

С дипломатическим паспортом Ватикана (а других там и нет) без визы можно въехать куда угодно – хоть бы даже и в Италию, с которой у Святого престола в 1929 году был подписан Латеранский договор.  По Договору любое лицо, теряющее гражданство Ватикана и не имеющее другого гражданства, автоматически приобретает гражданство Итальянской Республики. Неисповедимы пути Господни. 

 

Теперь к делам земным. По курьезному совпадению, Ватикан находится посреди Рима. А Рим проявил себя в вопросах деанонимизации не просто ярко, а фундаментально и вопиюще.    

 

В 1958 году пятеро талантливых парней собрались с мыслями и написали киносценарий. Далее случилось чудо – фильм по их сценарию стал блокбастером, собрав 20 миллионов долларов в одних только США.  Четверо друзей прославились и озолотились. А пятый в титры не попал.

 

Пятый был Пьер Паоло Пазолини. А первый был Федерико Феллини.  Да, вы угадали – это была La Dolce Vita – «Сладкая жизнь»! Та самая! 

 

---

РЕКОМЕНДУЕМ К ЧТЕНИЮ ТАКЖЕ: ГОЛЛИВУД НА ФРИЛАНСЕ. ОСТАЛЬНЫМ – ПРИГОТОВИТЬСЯ

---

 

Время стояло интересное. Итальянцы выползали из-под унизительной и ужасной послевоенной нищеты. Им было далеко до соседних относительно зажиточных Франции, Австрии и, тем более, Швейцарии. Но, будучи сельскохозяйственной страной, они не жили впроголодь. Будучи ремесленной страной, они знали толк в бытовом комфорте и шике. И, будучи культурной страной, они имели представление об изысканных развлечениях.

 

Феллини гениально угадал время и место. И все остальное тоже. Картина о «настоящей» римской жизни! Роскошные женщины, спонтанные оргии, море шампанского, полеты на вертолете и купание в фонтане «Треви»! Да это же были просто «Кубанские казаки» какие-то!

 

 

Название фильма стало мемом. А еще фильм заставил «потолстеть» толковые словари почти всех языков после того, как Вальтер Сантессо, – актер без громкого имени и с ролью второго плана, – изобразил  совершенно конкретное физическое лицо – Тацио Секкьяроли. Не напрягайте память – вы не знаете, кто это. Это был фотограф, скандально прославившийся снимками женского стриптиза.

 

 

Федерико Феллини увидел эти снимки (по нынешним меркам, целомудренные), познакомился с самим Секкьяроли, и в фильме появился колоритнейший персонаж. О ком речь?

 

Папараццо – так звали фотографа-проныру в фильме “Сладкая жизнь”. В единственном числе. Во множественном и нарицательно – “папарацци”. 

 

 

Процесс пошел как лавина. Слово “папарацци” попало в языки практически всех народов планеты. Сами папарацци тоже были везде. Они действовали.

 

 

Война с приватностью пошла по всем фронтам. Эти бои были без правил. Самый кровавый состоялся в Париже в 1997 году: в туннеле под площадью Альма врезался в опорную колонну автомобиль, в котором находились уже не принцесса, а “просто” Диана Френсис-Спенсер, ее друг Доди аль-Файед, их телохранитель Тревор Рис-Джонс и водитель Анри Поль. Они спасались от стаи папарацци на мотоциклах.

 

Согласно отчетам полиции Парижа, Анри Поль был пьян, разрешенная скорость была превышена вдвое, водитель и погибшие пассажиры не были пристегнуты.

 

Но фотографы, тем не менее, были омерзительны. Они не вызвали “скорую”, они никак не помогали попавшим в беду. Они сновали вокруг и азартно фотографировали умирающих. 

 

Теперь, когда камеры переехали жить в корпуса мобильных телефонов, в роли жестокого и аморального папарацци может оказаться любой из нас.

 

Совершенно безвредные внутри мобильного телефона, наши снимки с десятками лиц на них попадают в социальные сети и в умелых руках легко превращаются в улики, алиби или компромат.

 

Приватность и анонимность, которые когда-то были нормой, теперь превратились в мусор. Частная жизнь перестала быть “сладкой”,  “сладкая” – частной.

 

Тацио Секкьяроли знал, что делал.  Он анонимно деанонимизировал своих персонажей, как Скотленд Ярд суфражисток в тюрьме “Холловэй”.  Делая из простых людей “звезд”, он и сам стал “звездой”. Карьера первого в мире папарацци прервалась, когда он принял приглашение стать личным портретистом Софи Лорен. Их “роман” в фотографиях продлился двадцать пять лет. 

 

 

Так что все мы теперь со своими телефонами и фейсбуками – продолжатели дела сеньора Секкьяроли. Только он из дела вовремя вышел. А мы завязли.  Вот какой сценарий написали для человечества Феллини и Пазолини.

 

Глава 5. Tottenham vs Brixton, или Констебль Блейклок.

 

Сейчас нам придется расстаться с кинематографом и вернуться в реальность. Но не в текущую реальность, а в умеренно старую и умеренно добрую – в Англию времен Маргарет Тэтчер. 

 

Страну, потратившую годы на борьбу с суфражистками, возглавляла женщина. Хорошая новость была в том, что женщина в политике теперь не была “общественно опасным явлением”. Плохая новость была в том, что новые опасности были гораздо реальнее, токсичнее и росли как грибы.

 

И если с таким «злом», как суфражистки, Скотленд-Ярд справился технологично и легко, то к опасностям нового времени лондонские «бобби» подошли наивно, легкомысленно и в полном безоружии – управленческом и технологическом.  И были наказаны жестоко.

 

6 октября 1985 года экстренные службы получили вызов в связи с шумной дракой и пожаром на крыше паркинга в микрорайоне “Броадвотер Фарм” в районе Тотнем (так читается Tottenham) на севере Лондона. Это был микрорайон блочных бетонных восьмиэтажек с неблагополучным населением – безработные, наркоторговцы, наркоманы… Словом, это было гетто, половина контингента которого были афро-выходцы с островов Карибского бассейна. 

 

 

Крыша паркинга была местом молодежного веселья и рынком наркотиков. Именно туда и направился наряд пожарных, приехавший по вызову.

 

Основные ресурсы полиции в тот вечер дежурили на противоположном конце Лондона – в неблагополучном Брикстоне, где накануне темнокожее население устроило масштабный погром с поджогами и переворачиванием автомобилей. 

 

 

На Тотнем вооруженных нарядов в тот вечер не осталось. Поэтому к месту молодежной драки выдвинулись лишь пожарная бригада и двое полицейских без оружия. И это была страшная ошибка.

 

Увидев людей в форме, толпа неадекватной молодежи ринулась в их сторону. Трое пожарных и один полицейский успели добежать до своей машины, а констебля Блейклока сбили с ног. Попытки напарника приблизиться к нему были опасны (констебль Дик Кумбс получил серьезные ранения) и безуспешны: нападавших были десятки.

 

Пожарные пытались вызвать по радиосвязи подкрепление, но их усилия не увенчались успехом. В итоге пожарная бригада вынуждена была убыть с места события в поисках ближайшего телефона-автомата для связи с полицией.

 

Ошалевшая и озверевшая толпа решила разрубить и обезглавить беспомощного Блейклока с помощью мачете – оружия карибских дворовых банд.

 

Наркотиков и времени было вдосталь, участников и зрителей омерзительного зверства – тоже. Констебль принял чудовищную смерть. Его убивали около пятидесяти человек.

 

Когда к месту истязания все-таки прибыли вооружённые полицейские, они обнаружили изуродованное тело еще живого человека.

 

Медицинская экспертиза признала смертельными более сорока ран из тех, которые были нанесены безоружному и беззащитному Кейту.  

 

 

Город был шокирован свершившимся надругательством. Пресса была переполнена восклицаниями расистского свойства. Началась операция по поиску убийц. Беспомощность и убогий непрофессионализм тогдашнего Скотленд Ярда не ограничились ночью расправы.

 

В течение нескольких дней полиция арестовала 359 человек. Их допрашивали в отсутствие адвокатов, без фото- и видеофиксации, без соблюдения правил и процедур. Криминалисты не проводили анализ места происшествия по “горячим следам”.

 

Доверие к полиции было на нуле, и правозащитные организации вытребовали проведение дополнительных экспертиз. Констебля не хоронили больше месяца. Были взяты образцы биологических проб с тела и со всех предполагаемых орудий убийства.

 

Качество полицейского расследования было таково, что суд принял к рассмотрению только шесть дел.

 

Трое подсудимых были несовершеннолетними, которых допрашивали с применением насилия, голыми и в отсутствие родителей или официальных опекунов.  Суд не принял итоги допросов, проведенных с нарушением процедур. Все трое были освобождены в зале суда. Семьям позже были выплачены компенсации.  

 

Вторые трое (совершеннолетние) получили реальные сроки и были заключены в тюрьму в 1987 году. Доказательной базой стали их признательные показания, доносы соседей по двору (вполне вероятно, истинных убийц) и итоги опознания, проведенного выжившим полицейским и тремя пожарными. Системами видеонаблюдения полиция тогда толком пользоваться не умела. Техника была несовершенной и дорогой. Но даже то, что было, в основном, простаивало без дела либо демонтировалось.

 

ДНК-экспертиза была изобретена Алеком Джеффрисом из университета Лестера за год до убийства констебля Блейклока и начала активно использоваться в криминалистике с 1986 года. В итоге полиции потребовалось несколько лет, чтоб нигде и ни на чем не обнаружить образцов ДНК, идентичных ДНК осужденных.  В 1991 году все они были освобождены – не тех посадили.  Это означало, что виновные выявлены не были. 

 

В 1992 году двое следователей, ведших дело, были привлечены к уголовной ответственности за введение правосудия в заблуждение. 

 

Годы и десятилетия некомпетентной политики в области иммиграции и технологий полицейского надзора привели Лондон к криминальному господству и бандитскому террору восьмидесятых. Неумение работать с видеонаблюдением (его устанавливали только возле туристских достопримечательностей и правительственных зданий), умышленное разделение города на «хорошие» и «плохие» районы позволило возникнуть множеству гетто, где дворовые банды бесчинствовали как хотели и активно занимались расширением зон своего бесчинства.

 

Недопуск в полицию представителей новой волны иммиграции и ставка на «белых» людей в форме привели к тому, что личный состав выполнял роль декораций и был совершенно беспомощен в борьбе против жестокого уличного насилия, этнических банд, терроризма (тогда, в основном, ирландского) и наркоторговли.

 

Медлительная, некомпетентная, старомодная и дезорганизованная полиция, когда было нужно, не смогла постоять даже за саму себя – ни на поле битвы, ни в суде.  Ниже падать было некуда.

 

Маргарет Тэтчер отправила в отставку все полицейское руководство. Службе требовались другие люди с другим мышлением. Ставка была сделана на привлечение кадров из разведки, из науки и из той среды, с которой требовалось вести работу. 

 

Привлечение в личный состав представителей этнических меньшинств пошло в ускоренном темпе. Целью было доведение их численности, как минимум, до трети контингента. Сперва – на нижнем уровне, а затем, – по мере служебного роста, – с занятием руководящих должностей. 

 

Взятая стратегия привела к тому, что в полиэтничную городскую среду были внедрены тысячи не вызывавших подозрений, «своих в доску» «шараповых», живших там же, где и их «клиенты».

 

Такая служба была в высшей степени и опасна, и трудна, и, на первый взгляд, как будто, не видна. Полицейским новых подразделений даже не шили форму. Они существовали под легендой и рисковали жизнью 24 часа в сутки. Для «дворовых» детей из небогатых семей служба в полиции была немыслимым ранее социальным лифтом и мостом из этнического гетто в респектабельную благополучную жизнь.

 

Для Скотленд Ярда глубинное внедрение внутрь городской среды означало своевременное оповещение, контроль ситуации и возможность проведения точечных операций по израильскому образцу – с поимкой или уничтожением виновных и бережным отношением к непричастным. Полиция начала превращаться в разведку.

 

Такие банальные вещи, как визуальное опознание человека другой расы, переставали быть нерешаемой проблемой. Ведь все мы для кого-то «на одно лицо».

 

В Лондоне, который разговаривает на двунадесяти языках, наличие в полиции людей, способных не то что прослушать телефонный разговор, а хотя бы быстро определить, на каком языке он ведется, – дело огромной важности.    

 

Во избежание повторения ситуации, когда пожарные не могли докричаться до полиции, во всей полицейской службе, во всей пожарной службе и во всех аварийно-спасательных подразделениях ввели систему универсальных командиров. Вне зависимости от чина и звания, у каждой операции есть три командира: «золотой», «серебряный» и «бронзовый».

 

«Золотой» – стратегический, «серебряный» – тактический, «бронзовый» – оперативный.

 

«Золотой командир» принимает решение о начале и завершении операции, взаимодействует с правительством и прессой, принимает ключевые решения, отдает команды на физическую ликвидацию (пароль: Red). С ним лучше не ссориться. Он несет ответственность за успех или провал.

 

«Серебряный командир» отвечает за ресурсы, боеготовность группы, управляет связью и транспортным обеспечением, перемещением, отвечает за инструктаж «полевых» участников, взаимодействие с другими группами, подразделениями и операциями.  

 

«Бронзовый командир» – это глаза и уши, информирование, управление боевым расчетом, менеджмент ситуации на местности, отработка команд «золотых» и «серебряных» командиров. 

 

Цепочки подчинения стали разумными и короткими. Слаженность действий подразделений из разных родов службы была достигнута. Операции, где «золотой» командир был пожарным, «серебряный» медиком, а «бронзовый» полицейским, стали нормой. При пожаре с ранеными и опасностью мародерства никакая иная схема командования результата не даст.   

 

Систему эту в 1985 году разработал Питер Пауэрс, тогдашний глава антитеррористического подразделения Скотленд Ярда. Реформа всех чрезвычайных служб была завершена в 2004 году, когда система «золотых», «серебряных» и «бронзовых» командиров была установлена по всей стране. 

 

Двадцать лет радикальных реформ сделали полицию боеготовой и компетентной.

 

Интеллектуальное, технологическое, боевое, финансовое и образовательное превосходство над криминальной средой позволяли полиции одерживать победы, которые ранее были по плечу лишь разведке и армейскому спецназу.   

 

Институт «золотых командиров» доказывал свою состоятельность и эффективность даже в самых страшных обстоятельствах. В Лондоне была развернута система видеонаблюдения емкостью в полмиллиона камер. И она заработала. Скотленд Ярд превратился в анфиладу ситуационных залов – центров наблюдения обстановки. По разным данным, у мониторов одновременно дежурят до шести тысяч офицеров.

 

 

Анонимности в городской жизни с годами стало намного меньше. Но и преступности тоже.

 

Глава 6. 270 648 фунтов стерлингов, или Последняя крепость.

 

Много лет прошло со дня освобождения последней деанонимизированной суфражистки. Британские женщины покинули камеры тюрьмы “Холловэй” и пришли к избирательным урнам, в бизнес, на флот, в армию, в парламент, в кресло спикера, на министерские посты, на посты глав разведки и контрразведки, на кафедру архиепископа Англиканской церкви и дважды – в офис премьер-министра.

 

Но одно учреждение со своими правилами и порядками, со своим суверенитетом и самобытным укладом, оставалось “неприступным”.

 

Не то что бы там царил шовинизм, но просто должности, чины и звания не распределялись по политическим квотам и соображениям политкорректности. Это был заповедник профессионалов. Клуб. И во главе его всегда стояли мужчины. И всегда дворяне. Речь по-прежнему о Скотленд Ярде.

 

Так как нарушение традиций не является британским национальным спортом, все краем глаза следили, кого по полицейской линии посвящают в рыцари. Но титул дамы не даровали никому, и ставить было не на кого. 

 

22 февраля 2017 года Елизавета Вторая подписала указ о новых назначениях в полиции. Заместителями Столичного Комиссара (главы Скотленд Ярда) были назначены сэр Крэг Маккей и сэр Стивен Хаус. Оба – дворяне, и оба – мужчины, как многие, возможно, догадались.

 

Но когда было объявлено имя самого Комиссара, все вздрогнули. Кто – от радости, кто – от неожиданности. 10 апреля 2017 года самое “неприступное” ведомство Британии должна была возглавить Крессида Роза Дик. 

 

 

Теперь пусть вздрогнут читатели. Должностной оклад Комиссара полиции Лондона составляет 270 648 фунтов стерлингов в год. Это примерно 25 000 (двадцать пять тысяч) евро в месяц.  Кому же платят столько денег? И за что?

 

Не мужчина и не дворянка, Крессида Роза Дик родилась в Оксфорде в семье ученых. Ее отец был старшим преподавателем колледжа «Баллиол» Оксфордского университета. Его предметом была философия. Мать преподавала историю.   

 

По окончании школы Крессида решила стать ботаником (в буквальном смысле слова) и поступила в «Баллиол» на факультет сельскохозяйственных и лесоводческих наук. 

 

---

РЕКОМЕНДУЕМ К ЧТЕНИЮ ТАКЖЕ: большие деньги на зеленых лужайках. о богатстве и образовании

---

 

В 1983 году она пришла в полицию. Констебль полиции – агроном с дипломом магистра из Оксфорда? Это интересно.

 

Одного диплома оказалось мало. После пятнадцати лет службы Крессида прибыла в Кембридж, чтобы получить второе высшее образование. В 2001 году она стала магистром криминологии. Ее средний балл был лучшим по колледжу. 

 

В тот же год выпускница-отличница вернулась в Скотленд Ярд на должность командира Департамента этнического разнообразия. Так называется служба по борьбе с этнической преступностью.  

 

В 2003 году Крессида возглавила операцию  «Трайдент». Это было масштабное агентурное внедрение в банды выходцев из Африки.

 

 

Велась охота на главарей банд  и планировщиков вооруженных нападений, выявлялись каналы контрабанды оружия. Операция была масштабной. Под командованием Дик служили более двухсот человек.

 

 

В 2015 году Крессида оставила полицию и поступила в Министерство иностранных дел на должность, название которой не разглашалось. Служебные обязанности на новом посту были официально объявлены государственной тайной. 

 

Скотленд Ярд, ключи от которого в 2017 году получила Крессида, больше похож на разведку, чем на традиционную городскую полицию. Бюджет службы – более 3 миллиардов фунтов в год. Штат – около 43 тысяч человек. Число камер видеонаблюдения в зоне Большого Лондона – около полумиллиона. 

 

У Крессиды имелся богатый опыт командования боевыми операциями.  Она не боялась чрезвычайных обстоятельств, какими бы они ни были. Она руководила сотнями вооруженных людей. Когда у других не было решения, звали ее. Позвали и утром 22 июля 2005 года. Это в ее подчинении были вооруженные отряды в Брикстоне. И это под ее командованием на станции «Стоквелл» был застрелен Жан-Шарль де Менезес. Убийство на станции «Стоквелл» было работой Крессиды Дик.

 

Глава 7. Следующая станция – “Стоквелл”. 

 

В то утро путь от дома до метро не был ни простым, ни коротким. Де Менезес сперва по привычке приехал на автобусе к станции “Овал”. Но станция была закрыта: на ней проводились следственные действия. Объявление на входе рекомендовало воспользоваться станцией «Стоквелл», куда де Менезес и направился, вернувшись на автобусную остановку.

 

Возможно, он спешил, и задержка в пятнадцать минут не входила в его планы. И у него была уважительная причина бежать вниз по эскалатору. Возможно, он хотел проехать без билета и для этого перепрыгнул турникет. Но большая часть свидетелей утверждает, что не перепрыгнул, а прошел, нормально оплатив проезд.

 

Возможно, он распознал полицейский “хвост”: путь от дома до метро был необычно длинным и причудливым, а прохожие на всем пути – одни и те же.

 

Причина бояться “хвоста” у него была – он жил в Британии нелегально. Хотя въезжал туда легально.

 

Еще раз: де Менезес легально въезжал в Соединенное Королевство, но нелегально там находился. Звучит как чушь, хотя и правда.

 

Для таких случаев в британском иммиграционном глоссарии есть термин Residence Through Frequent Travel – «постоянное место жительства под видом частых путешествий».  Вот этим-то Жан-Шарль да Сильва э’де Менезес и промышлял. И он был читер-виртуоз.

 

Вообще-то, граждане Бразилии и так въезжают в Британию без визы. И могут находиться в стране до 180 дней как туристы (без права трудоустройства). После чего им нужно выехать.

 

Задача де Менезеса была иной – въезжать в Британию, жить в Британии, работать в Британии, выезжать из Британии и возвращаться в Британию, пользоваться свободой передвижения, получать доход и не попадаться ни пограничникам, ни налоговикам, ни миграционной инспекции. 

 

Нужно заметить, что британская граница – это массивные сверхпрочные ворота со сложным замком, хитрым механизмом, колючей проволокой под током и с цербером на привязи. Эти ворота очень тяжело открыть и невозможно сжечь или взломать. Но, по иронии, к ним не пристроили забор. Ни справа, ни слева.

 

Британская визовая система создает массу проблем и неудобств добросовестным путешественниками, зато аферистам и обманщикам, «Петровым» и «Бошировым», она предложит не то что набор, а целый парад возможностей. Например, прибыть в Королевство и покинуть его без прохождения пограничного контроля. 

 

В зависимости от вашей склонности к морской болезни или аэрофобии, вы предпочтете план «А» или план «Б».

 

Итак, план «А», пошагово.

 

Шаг 1. Гражданин Бразилии прилетает в Дублин. Гражданам Бразилии виза в Ирландию не требуется. В паспорт ставится ирландский штамп.

Шаг 2. Гражданин Бразилии пешком или на автотранспорте прибывает на север Ирландского острова – в британскую Северную Ирландию. К примеру, в Белфаст. Сухопутная граница между Британией и Ирландией не контролируется.

Шаг 3. Произносим слово «вуаля».

Шаг 4. В Белфасте можно сесть на корабль или на паром (только не на «Титаник»!) и приплыть в Ливерпуль. А уж оттуда до Лондона – рукой подать.

Шаг 5. На выезде из Британии пограничный контроль отсутствует.  

 

Но можно действовать иначе. План «Б». Пошагово.  

 

Шаг 1. Бразильцам нужен ирландский штамп в паспорте, поэтому снова прилетаем в безвизовый Дублин.

Шаг 2. Не едем никуда, остаемся в аэропорту.

Шаг 3. У нас в кармане билет в Лондон. На выезде из Ирландии пограничный контроль отсутствует. Садимся в самолет.

Шаг 4. Через 25 минут прилетаем в Лондон, попадаем в зал пограничного контроля.

Шаг 5. Выбираем стойку Domestic Arrivals/Republic of Ireland.

Шаг 6. Вместо паспорта вручаем пограничнику посадочный талон на рейс из Дублина.

Шаг 7. Произносим  слово «вуаля» и выходим в город.

Шаг 8. На выезде из Британии пограничный контроль отсутствует.

 

Ирландскими штампами в паспорте британские власти не интересуются. А британские штампы в паспорте при такой схеме движения отсутствуют. Де Менезес использовал план «Б». За пару месяцев до трагедии он улетел из Лондона в Германию. Оттуда приехал во Францию. Из Франции прилетел в Ирландию, где прошел пограничный контроль и получил штамп в паспорте. Далее прилетел в Лондон и направился к стойке Domestic Arrivals – сделал все, как мы велели.

 

Значит,  можно въезжать в Британию без паспортного контроля? Да, можно. И выезжать без паспортного контроля? Да, непременно. Именно так выглядит схема Residence Through Frequent Travel во всем ее великолепии.  Со штампом из Дублина.

 

Полицейский «хвост» де Менезес вполне мог принять за миграционную инспекцию, в которой спринтеры не служат. Но на встречу с вооруженным спецназом он точно не рассчитывал.

 

У Скотленд Ярда был другой взгляд на ситуацию.  Перед ними был исламист-камикадзе, который не смог взорвать себя накануне.

 

Не справившись с задачей, «исполнитель» идет на «второй круг» следующим утром.  Он снова прибывает на станцию «Овал» (посмотреть, что от нее осталось) и видит, что станция закрыта. Что делать? Он садится в автобус и едет к другой станции, чтобы реализовать попытку подрыва там.

 

Следующая станция открыта, и он идет внутрь. Теперь в его намерениях нет сомнений! У него под одеждой, наверное, «пояс смертника». Нужно преградить ему путь к поездам. Но тут он срывается с места и бежит по эскалатору. Его нельзя впускать в поезд! Но он уже там! Крессида Дик произносит: Code Red – команда исполнена.

 

Поезда со станции не отправились в обоих направлениях. Движение на линии было заблокировано. Тысячи людей застряли в остановившихся составах.  Информации о происходящем не было ни у кого…

 

Но вопрос остается прежним: что помешало Скотленд Ярду арестовать того, кто в действительности заложил взрывчатку на станции «Овал»? Почему убийство на станции «Стоквелл» вообще произошло?

 

Конечно, де Менезес не был самым законопослушным резидентом Великобритании, но его проступки явно не тянули на расстрельную статью.

 

 

Что вывело полицию именно на него?  Кто вывел на де Менезеса Скотленд Ярд и Крессиду Дик? 

 

Ответ будет парадоксален: триггером происшествия стали интриги большого спорта. Нет, де Менезес не был футболистом. Тут ставка была повыше – олимпийские игры.  

 

Глава 8. G8 и восемь рюкзаков.  

 

Прокрутим пленку вперед. 27 июля 2012 года в Лондоне состоялось открытие Летних олимпийских игр. Торжественная церемония была остроумной и забавной. Все было упаковано в прелестный и по-английски абсурдный юмор. 

 

Дэниел Крейг в образе Джеймса Бонда и Ее Величество в образе Ее Величества вышли из Букингемского дворца, сели в вертолет и “десантировались” над стадионом. Автором идеи и режиссером дерзкого гротеска был знаменитый Денни Бойл.  

 

Однако, при всем уважении к Денни Бойлу и его творчеству, следует признать: заполучить королеву в актрисы, да еще и в столь эксцентричный сюжет, – сам бы он такой кастинг не осилил.

 

Но Денни Бойл пошел верным путем. В тот олимпийский год все дороги вели к легендарному лорду Коэ.  К “тому самому” четырехкратному олимпийскому чемпиону Себастьяну Коэ, чей мировой рекорд в беге на 800 метров продержался 17 лет. 

 

 

Открутим пленку назад. В 2004 году перед спортивным бомондом Британии возникла задача – организовать подготовку к летней Олимпиаде-2012.

 

И это было бы ничего, если бы не одно “но”. Игры нужно было не только организовать. Их нужно было сперва “заполучить”. А шансы британской столицы не выглядели твердыми. В финале конкурса оставались Москва, Мадрид, Лондон, Париж и Нью-Йорк.  

 

Все заявки  были небезупречны. Москву подводили “пробки” на дорогах, низкое качество воды и воздуха, неудобный общественный транспорт, мизерный и немыслимо дорогой гостиничный фонд, низкий уровень жизни и вопросы безопасности.

 

В Нью-Йорке власти штата наложили запрет на строительство олимпийского стадиона. Впрочем, никто всерьез и не рассматривал “большое яблоко” как город, пригодный к размещению и перемещению сотен тысяч гостей в рамках приемлемых бюджетов. Тень терактов 11 сентября 2001 года тоже еще не разошлась.

 

После атаки Аль-Каиды на железнодорожный вокзал “Аточа”, когда 11 марта 2004 года от взрывов погиб 191 человек, Олимпийский комитет в открытую сообщил, что видит изъяны и в заявке Мадрида.

 

Вполне готовые и отлично организованные, Париж и Лондон должны были стать главными соперниками. Париж – в качестве победителя (ибо большая часть требуемой спортивной инфраструктуры была готова к немедленному употреблению). Лондон – из глубокого уважения, всеобщего приличия и интриги ради.

 

Но лорд Коэ оказался не только великим спортсменом, но и настоящим «золотым командиром». На презентацию Лондона перед финальным голосованием в Сингапуре Коэ приехал с тузом, не помещавшимся в рукаве. Его заявку презентовал сам премьер-министр Великобритании Тони Блэр. 

 

Это было риском и неожиданностью, так как днем позже начинался саммит Большой (тогда еще) “восьмерки” в шотландском замке “Глен-иглз”. Британскому премьеру, –  хозяину саммита, – нужно было успеть к открытию в 10 утра. А путь от Сингапура до Эдинбурга не близкий.  

 

Но план Коэ был безупречен. Энергичный и харизматичный Тони Блэр в компании Нельсона Манделы и Дэвида Бекхема оказался настоящим стенобитным орудием.

 

А французам просто некого было выставить в ответ. Мэр Парижа  проигрывал Блэру и в статусе, и в харизме и в красноречии.

 

Президент Франции Жак Ширак был стар и физически немощен, против него выдвигались обвинения в коррупции.  Сомнительная кандидатура агитатора за честную игру и пропагандиста спорта высоких достижений.

 

Но французы были уверены в своей победе, и месье Ширак “не подкачал”. За два дня до финального голосования, обсуждая в телеинтервью олимпийскую тему, он заявил, что “хуже английской кухни трудно что-либо найти – разве что финскую кухню”. И еще сообщил, что “главным достижением Британии на ниве сельского хозяйства является коровье бешенство”.

 

Когда 6 июля 2005 года толпы болельщиков собрались на Трафальгарской площади в Лондоне и на площади Отель де Вилль в Париже смотреть трансляцию олимпийского голосования из Сингапура, никто предположить не мог, как все повернется.

 

В четвертом туре голосования Париж “продул” Лондону со счетом 50-54. Остроумие Ширака, как выяснилось позже, стоило Парижу двух голосов от Финляндии. А если бы счет был не 54-50, а 52-52, то не известно еще, куда бы в итоге направился олимпийский огонь. 

 

Французы были исполнены самой нежной признательности своему президенту за мудрые, своевременные и остроумные слова о коровьем бешенстве и финской кухне.

 

На другом берегу Ла-Манш царил восторг, и все, кто находился в радиусе ста миль от телеэкрана с изображением Себастьяна Коэ, сделались его должниками.

 

Не был исключением и королевский двор. Поэтому (прокрутим пленку вперед) когда лорд Коэ услышал, что за сюжет с участием королевы придумал для открытия Олимпиады Денни Бойл, то загорелся идеей и позвал в гости своего приятеля (а по совместительству – заместителя личного секретаря Ее Величества) Эдварда Янга.  Янг выслушал Бойла, расхохотался и сказал: «Я поговорю с «боссом».

 

«Босс», тоже, видимо, расхохоталась и дала «добро». А остальное мы видели по телевизору.

 

 

Так 6 июля 2005 года автогол Жака Ширака принес сборной Британии грандиозную олимпийскую победу, а Себастьян Коэ вновь стал народным героем.

 

Лондон стоял на ушах. Народные гулянья начались днем, не смогли закончиться вечером и продлились всю ночь до утра, чтобы продолжиться дальше.

 

Утром в Шотландии открывался саммит G8, и все предвкушали наслаждение – увидеть выражения лиц Тони Блэра и Жака Ширака. Начало трансляции саммита планировалось на 10 утра. Но за час до начала саммита интрига была сорвана.

 

В 8:50 диспетчерская энергокомпании “Нэшнл Грид” получила три странных сообщения об обесточивании метрополитена в Лондоне. Выглядело так, будто кто-то выключил рубильники сразу на двух линиях – “Пиккадилли” и “Сёркл”.

 

Одновременно диспетчерская метрополитена получила сигнал об обесточивании трех поездов в результате короткого замыкания.

 

На шести станциях возникло задымление. Один из поездов остановился вблизи станции, и хлопок со стороны поезда напомнил характерный звук выключения автоматов при коротком замыкании.

 

Когда через несколько минут из задымленных туннелей на станции начали выходить закопченные окровавленные люди, стало понятно, что дело тут совсем не в электричестве.

 

По первым данным, бомбы были взорваны возле станций «Ливерпуль Стрит», «Олдгейт», «Эджве Роад», «Паддингтон», «Кингс Кросс» и «Рассел Сквер».  Количество погибших и пострадавших определить было невозможно.

 

Далее стало ясно, что взрывов было не шесть, а три: взрыв в туннеле давал сигнал тревоги на две станции. Машинисты поездов остались живы, однако с отрезанной служебной радиосвязью они не могли организовать эвакуацию. Пассажирам пришлось действовать самостоятельно. 

 

Вагоны были в дыму. Пассажиры были изранены осколками стекла и обломками металла. У некоторых были оторваны конечности, и они пребывали в болевом шоке. Кроме того, от взрывной волны многие получили сотрясения мозга и баротравмы.

 

Света в туннелях не было, но в некоторых вагонах уцелело аварийное освещение, и в клубах дыма можно было что-то рассмотреть.

 

Два поезда были взорваны на линии “Сёркл”. Это – старинная линия мелкого заложения. Доступ света и воздуха в сами туннели не затруднен. Туннели эти просторные и двухпутные, и потому была возможна эвакуация пассажиров через открытые двери вагонов. Взрывная волна быстро потеряла силу в просторном объеме.   

 

 

Гораздо хуже пришлось пассажирам поезда, взорванного на линии “Пиккадилли”. Построенная в двадцатые годы прошлого века, эта линия – глубокого заложения, с однопутными туннелями малого диаметра и тесными вагонами.

 

 

Эвакуация была возможна только через межвагонные двери в кабины машинистов в голове и хвосте состава. Ударная волна в тесном туннеле имела гораздо большую поражающую способность.

 

В глубоких туннелях старых линий отсутствует система вентиляции. Единственный источник поступления воздуха – поршневое движение поездов. Поскольку поезда стояли, доступ воздуха был нулевым. 

 

Кто-то погиб в момент взрыва. Кто-то умер от болевого шока, кто-то от потери крови в результате ампутации, кто-то задохнулся в дыму. А кто-то с носовым платком или воротом рубашки у рта пытался идти в дымной темноте, светя экраном мобильного телефона и наступая на мертвые тела, оторванные конечности и стонущих раненых, которых даже не было видно.

 

Первые бригады «скорой» выехали к местам взрывов в 9.09. На вокзале “Ливерпуль Стрит” и в метро под вокзалом было решено развернуть военно-полевой госпиталь.

 

«Серебряный командир» Роб Спрай с группой полицейских прибыл на станцию «Кингс Кросс Пиккадилли». Когда они спустились на пути, то Спрай вдруг заметил тело без рук и без ног, лежащее на шпалах. Взрывной волной тело выбросило далеко за пределы поезда.

 

Далее объявили мобилизацию всего личного состава полиции, полторы тысячи из которых были откомандированы в Эдинбург на саммит G8.

 

 

В 9.19 диспетчерская метрополитена издала запрет на движение всех поездов на всех линиях. Машинистам было предписано остановить составы на ближайших станциях и эвакуировать пассажиров на поверхность.

 

Все «золотые командиры» Скотленд-Ярда съезжались в командный центр возле станции метро «Сент Джеймс». При остановленном метро и затрудненном трафике они ехали в такси либо использовали служебные автомобили с «мигалками». Масштаб бедствия все еще не был понятен.

 

 

Медицинские работники, которые по тем или иным причинам не находились на рабочих местах, руководствовались инструкциями по мобилизации и сами прибывали к ближайшим медицинским учреждениям, понимая, что их помощь может понадобиться. Многие из них прибыли к зданию British Medical Association недалеко от площади Тависток.

 

Автобус-даблдекер маршрута №30 в сторону Хакней Вик, переполненный пассажирами, въехал на площадь Тависток в 9.47 и как раз находился неподалеку от здания British Medical Association.  

 

В этот момент верхний этаж автобуса полностью отделился от нижнего. Крышу и стены второго этажа отбросило на 10 метров назад. Пассажиров, ехавших сзади на верхнем этаже, разорвало и выбросило из машины энергией взрыва. Фрагментами их тел забросало автомобили, ехавшие по второй полосе дороги, пространство позади автобуса и прохожих на тротуаре.

 

 

Все, кто находился в здании медицинской ассоциации, бросились оказывать помощь раненым.

 

Десятью минутами позже в центре города было полностью запрещено движение любого транспорта, кроме полиции, “скорой” и спасательных служб. Людям предписывалось не покидать дома.

 

В 10 утра началась трансляция с саммита G8. Премьер-министр Блэр объявил о своем немедленном возвращении в Лондон.

 

Далее «обвалилась» сеть мобильного оператора Vodafone. Компания объявила, что вводится план чрезвычайного реагирования. Звонки в спасательные службы будут приоритизироваться. Успешность остальных вызовов не гарантируется.

 

Железнодорожные компании начали отменять рейсы. Поезда из Лондона были оставлены на вокзалах. Поезда в Лондон были остановлены на узловых станциях за чертой города. 

 

Повреждённый энергией взрыва, старинный туннель метро возле станции  «Эджве Роад» обрушился.

 

К 10.30 в штабе Скотленд-Ярда работали 40 «золотых командиров». Спасательные и поисковые работы теперь руководились полностью централизованно.

 

Позже стало понятно примерное количество погибших. 13 человек были убиты взрывом в автобусе. 26 человек погибли в туннеле линии “Пиккадилли” возле станции «Кингс Кросс». Семь человек были убиты взрывом на «Олдгейт». Шесть человек не выжили возле станции «Эджве Роад». Цифры должны были уточняться ввиду фрагментации тел погибших и необходимости сортировать останки. Ранены были около 700 человек.

 

 

Когда королеву известили о том, что в метро были взорваны бомбы, она воскликнула: “Только не на “Кингс Кросс”!” Пожар 1987 года унес там более 40 жизней. Но это был опять “Кингс Кросс”. Вечером королева выступила с телеобращением. Утром следующего дня она ездила по госпиталям и беседовала с ранеными и медиками.

 

 

Подготовка к Олимпиаде-2012 началась. До убийства на станции “Стоквелл” оставались две недели.

 

Глава 9. «Стоквелл». Накануне.

 

Атаки 7 июля привели Британию в ужас. Полиция мобилизовала всех и вся. Помимо полиции, для обеспечения безопасности город патрулировали части армейского спецназа. Многие из патрульных работали под прикрытием – в штатском.

 

Системы видеонаблюдения были задействованы по максимуму. Уровень бытовой преступности в городе в те дни упал до нуля. Выявлением опасностей и угроз занимались изо всех сил.

 

Метро в течение нескольких дней открывать не решались. Автобусы были перегружены. Все люди с рюкзаками вызывали тревогу и панику. Полиция получала тысячи тревожных звонков ежедневно.

 

Было выяснено, что все четверо бомбистов убили себя сами, что один из смертников (Мохаммад Сиддик Хан) попадал в поле зрения MI5 (разведслужбы), что MI5 отправляла запрос на него в Министерство безопасности США (Homeland Security), что отправленные в США фото из систем видеонаблюдения оказались крайне низкого качества (так ведь дешевле, а?) и не смогли быть использованы для ориентировки, и что после всего вышеперечисленного MI5 сочла Сиддик Хана не представляющим опасности и наблюдение с него сняла. Уже после взрывов полицейское расследование выявило исламистскую ячейку в Лутоне, и были произведены аресты неназванных лиц. 

 

В конце концов, было принято решение о возобновлении работы метрополитена в максимально возможном объеме, и город начал потихоньку приходить в себя.

 

С момента атаки прошли две недели. Жизнь начала робко возвращаться к норме, а полиция решила сосредоточиться на расследовании инцидента и выработать дополнительные меры по упреждению террористических атак.

 

Но те, кто считает, что в одну и ту же лунку снаряд дважды не попадает, ошибаются. 21 июля в 12.26 в поезде на станции «Шефердс Буш» линии  “Хаммерсмит энд Сити” была взорвана бомба, в 12.30 на станции «Овал» линии “Нотерн” была взорвана бомба, в 12.45 на станции «Уоррен Стрит» линии “Виктория” была взорвана бомба,  а в 13.30 возле станции «Бетнал Грин» линии “Сентрал” бомба была взорвана в автобусе маршрута №26, следовавшем в сторону Хакней Вик.

 

Снова три взрыва в метро и снова взрыв в автобусе, идущем в Хакней Вик. Скотленд-Ярд вышел на охоту. До убийства на станции “Стоквелл” оставалось двадцать часов.

 

Глава 10. Иллюзия контроля, или Охота без добычи.

 

Вопрос, которым задаются все: почему, имея в распоряжении полмиллиона камер, Скотленд Ярд не смог рассмотреть то, что надо, и пресечь восемь атак за две недели? За ответом придется обратиться в дикую природу посредством документального кино.

 

Центральный персонаж фильмов о природе африканской саванны – конечно же, крокодил.  Ловкий и сильный охотник прекрасно приспособлен к условиям своего обитания. В его распоряжении ценнейший ресурс Африки – вода. На водопой к крокодилу приходят все. Но не все уходят напившимися и живыми. Или хотя бы не покусанными.

 

Любимым блюдом крокодила в саванне являются травоядные млекопитающие: антилопы, буйволы, зебры. Парнокопытные сбиваются в огромные стада и мигрируют десятками тысяч. В том числе и преодолевая водные преграды. Где их ждут с нетерпением.

 

Казалось бы, периоды стадной миграции должны радовать зубатых рептилий: пища не просто сама идет в пасть, но еще и в немыслимых количествах. Однако, на практике все иначе.

 

С одной стороны, крокодил отлично знает, как вести себя с зеброй на водопое. А с другой стороны, когда этих зебр тысяча, топот четырех тысяч копыт делает главный крокодилий сенсор, – тонкий и нежный слух, – неисправным.

 

 

Заумно выражаясь, сенсорная депривация глубоко фрустрирует зубатую гадину. Стадо, как порожний товарняк, несется грохочущей массой, из которой никого и ничего нельзя выхватить. Объекты наблюдения плохо различимы и движутся с огромной скоростью.

 

Пометавшись с открытой пастью и пошлепав по воде хвостом, крокодил выходит из игры голодным, злым и битым копытами по голове.

 

На примере крокодила мы разобрали, в чем состоит отличие наблюдения за объектом от наблюдения за обстановкой.

 

Можно установить миллион видеокамер, но качество контроля обстановки от этого не улучшится. Вопрос – не в сборе информации. Вопрос – в ее анализе и администрировании.

 

Но что же делать? Как из огромной картинки или тысячи картинок «выхватывать» лишь то, что необходимо? Как не повторять ошибки крокодила?

 

Ответ: наши глаза мало что значат без нашего мозга, а системы видеонаблюдения мало что значат без видеоаналитики.

 

Аналитика – это волшебная палочка доброй феи. При наблюдении в «прямом эфире» умные камеры самостоятельно определяют, какие события достойны внимания оператора и самостоятельно выдают сигналы тревоги, выбрасывая на монитор увеличенное изображение подозрительного участка.

 

Камера, вооруженная аналитикой, самостоятельно обнаружит неправильно запаркованный автомобиль, человека, движущегося в запрещенном направлении (лезущего по стене на балкон или шагающего по клумбе), выявит бесхозный предмет, определит тип движущегося объекта (человек, автомобиль, неведомая зверушка, птица), распознает лицо, сосчитает количество людей в группе, определит их возраст, пол и поймет, во что они одеты, позволит выяснить, что именно у них в руках.

 

Более того, анализируются не только картинки с камер, но и видеоархив. Оператор может попросить систему найти все записи, где есть женщина в шляпе и двое мужчин в пальто. Через секунду вы получите коллекцию видеозаписей для изучения. При этом будут использованы даже видео с домофона.

 

Нацелившись на подозрительного субъекта, система будет «вести» его от момента появления в поле видимости до момента «дематериализации». И все атрибуты субъекта (пол, возраст, одежда, рост) будут определены. И если он уедет на автомобиле, номер автомобиля будет не только снят на видео, но и распознан. Вопросы деанонимизации решаются и в прямом эфире, и в записи.

 

А теперь вообразите, что операторов – не пятьдесят, а шесть тысяч, а камер – не тысяча, а полмиллиона. Вот теперь вы понимаете, с каким хозяйством должен управляться Скотленд Ярд.

 

Но все это – сейчас. А как пятнадцать лет назад? Аналитики в сегодняшнем виде не было. Дисковое пространство стоило дорого. Его экономили. Ухудшали качество картинки, занижая количество пикселов, уменьшали количество кадров в секунду.  В итоге получалась скорее уже система фотонаблюдения. Практически – возврат к истокам. Тюрьма “Холловэй”.

 

Но вопрос прежний: как  шесть тысяч операторов двадцать лет назад “рулили” пятьюстами тысячами камер? 

 

Ответ: Скотленд Ярд работал как папарацци. Но только странный папарацци – без фототехники. Эта концепция произвела революцию в борьбе с уличной преступностью.  

 

Давайте объясним, как это работает. К примеру, полицейский в ситуационном зале с помощью десятка камер видит угол Риджент Стрит и Оксфорд Стрит. Сотни лиц в кадре. Трое из их – карманные воры.  Что дальше?

 

У нас есть папарацци без фототехники – кто-то, кто находится по месту наблюдения, у кого есть с нами радиосвязь, кого мы знаем и кому мы доверяем. Мы нацеливаем камеру сперва на него (на нее), а уж он (она) пальцем показывает и голосом рассказывает, кто тут в кадре – вор.

 

Именно так двадцать лет подряд внедренные в толпу лондонские полицейские в штатском связываются по радио с ситуационным залом Скотленд Ярда, сообщают свои координаты, попадают в поле видения камеры и оператора у пульта и могут таким образом не просто сопровождать карманного вора, но и выявлять его сообщников, «доводить» их до дома, фиксировать все их действия на видео для предъявления в суде.

 

Кстати, именно таким способом была решена проблема краж карт из банкоматов, ставшая бичом Лондона.  Вы подходите к банкомату, вставляете карту, набираете ПИН, вас окликают слева, вы оборачиваетесь, что дальше? Красивая девочка слева от вас показывает рукой куда-то вверх, а просто девочка справа от вас подходит к банкомату, нажимает Cancel, выдергивает карту и уходит. Третья девочка уже сняла на телефон видео клавиатуры и деанонимизировала ваш ПИН. Пока вы боретесь с банкоматом, пытаясь добыть оттуда то, чего там уже нет, вашей картой деловито пользуются в соседнем банкомате. Ваша задача – горестно читать СМС.

 

Системы видеонаблюдения многое изменили в технологиях и методах полицейского надзора. А революция в бизнесе и алгоритмах менеджмента пока только разворачивается.  

 

С приходом видеонаблюдения в розничную торговлю был сдвинут с места вопрос краж с полок супермаркетов. Более того, крупные ритейлеры разработали оригинальную стратегию борьбы с ворами-покупателями.

 

Камеры в торговом зале делились на две группы – скрытного наблюдения и видимые. Для экономии средств большую часть видимых камер заменяли муляжами. Муляжи имели педагогический эффект и работали как надпись «Осторожно: злая собака».  Реально работающие камеры следили за теми, кто заслуживал внимания.

 

Среди таких были и читеры-«травматики». Схема долго работала в США и Канаде. Ее авторами были… медики. Лицензированный ортопед или хирург (как правило, из русскоязычной среды) нанимал несколько человек, которые гуляли по торговым залам, опрокидывали на себя полки с товаром или разбивали банки с соком, «поскальзывались», картинно падали («шьерт поберри!»), требовали врача и полицию.

 

Полицию вызывали обычную, а врач в тот вечер приезжал «тот самый». Он быстро увозил «потерпевшего» на «рентген», далее фальсифицировал документацию о «травме». Далее супермаркет или его страховая компания раскошеливались на стоимость «лечения» и компенсацию «потерпевшим».

 

Врачи процветали. Пока супермаркеты не поставили нормальное видеонаблюдение, а страховые компании не обратили внимание на обильное однообразие диагнозов у пациентов докторов, предлагающих сервис на русском языке.  

 

Со временем муляжи и реальные камеры пришлось менять местами, так как хитрецы из персонала знали, где какие камеры, сами пользовались этим знанием и щедро им делились.

 

 

 

 

Более того, поскольку инициаторами сговоров и источниками точных сведений были сотрудники службы охраны, пришлось разрабатывать стратегии борьбы со службой охраны. Поэтому сети супермаркетов тоже постепенно обзавелись своими разведслужбами и соответствующими кадрами.   

 

Функции видеоаналитики и распознавания лиц позволили эффективно мониторить подозрительное поведение покупателей и персонала, создавать «черные списки» нежелательных посетителей, отлавливать лиц из «черного списка» прямо на входе и выпроваживать их на двор, не доводя дело до вызова полиции.

 

Много ужаса навела видеоаналитика и в корпоративном секторе. Тут работы оказалось очень много.

 

Проблемы персонала с низкими зарплатами имели свою специфику: мониторились и расследовались драки и кражи в раздевалках, воровство в кухнях и офисных помещениях.

 

Люди с высокими зарплатами контролировались на предмет хождения по чужим кабинетам в неурочное время с документами с чужих столов.

 

Посетители (в особенности, квази-доставщики пиццы) мониторились на предмет того, с чем они вышли из офиса – не с дамской ли сумочкой, хозяйка которой горько плачет?

 

Стали контролироваться технологические процессы – как на предмет исправности оборудования, так и на предмет соблюдения правил охраны труда и техники безопасности. Расследование многих несчастных случаев стало несчастным случаем для нарушителей и разгильдяев.

 

Если срок хранения йогурта составляет 30 дней, а срок предъявления претензии к торговой точке составляет 14 дней, значит срок хранения записей видеонаблюдения молочного производства составляет 45-60 дней.

 

И, наконец, был установлен контроль над действиями охранных компаний и сотрудников служб безопасности, которые, как выявила статистика, являются авторами примерно 75% всех нарушений (во всех предыдущих пунктах были описаны 25%).

 

Любопытный факт: корпоративные системы не специализируются на наблюдении в «прямом эфире». Их сила – в ретроанализе. Более того, первые несколько недель (или месяцев) работы такой системы нужны лишь для того, чтобы персонал привык к ней, расслабился и понял, что система «не работает». Все нарушения периода первичного сбора данных должны оставаться без наказания, а система должна демонстрировать свою «слабость» и «неэффективность».

 

Далее видеоархив изучается, поведение и привычки персонала анализируются, и по итогам этого анализа приходится кое-где добавить камеры, а кое-где перенацелить.

 

Далее обновленная система вновь позволяет персоналу делать все, что душе угодно, и итоги анализа за второй период дают информацию для построения алгоритма рабочей эксплуатации. Вот теперь все готово. Теперь можно начинать.

 

Теперь будут и фото, и видео, и штрафы и выговоры, и крики, и слезы, и увольнения, и уголовные дела. И переход к следующему этапу – изучению работы службы безопасности. 

 

В большом городе видеоаналитике есть, что делать. В “Новопечерских Липках”, “Бульваре фонтанов”, в суперсовременном Unit.City нужно расследовать кражи и вандализм автомобилей, мониторить неправильную парковку и подозрительное поведение жителей и гостей, выявлять забытые предметы и сопровождать квартирных и карманных воров, наблюдать за паркингами, входами в здания. В “Новопечерской школе” нужно отслеживать безопасность и дисциплину: кто привел ребенка утром, кто забрал его после занятий, не присутствуют ли в здании “незваные гости”.  

 

Педагогический эффект таких систем даже сильнее, чем основной: сарафанное радио в криминальной среде работает хорошо, и «рыбные» места быстро отделяются от «нерыбных».

 

Что видят операторы огромных и «умных систем», проще показать на видео: описать это словами довольно сложно. Операторы «глупых»  систем видят и наблюдают существенно меньше. 

 

 

 

Просто собирать и записывать информацию – дело нехитрое и недорогое. И бессмысленное. Потому что результата не дает.

 

Но хватит наблюдений за магазинными воришками и африканской саванной. Пора снова в Лондон. Там нас ожидает финал нашей долгой истории. 

 

Глава 11. «Стоквелл». Развязка.

 

Убийство на станции «Стоквелл» 22 июля 2005 года не удавалось расследовать на протяжении без малого трех лет. Этому препятствовали. Некоторые обстоятельства расследования были крайне драматичны.  В ходе расследования тоже пострадали невинные люди.

 

По процедуре, любая перестрелка с фатальным исходом расследуется дважды. Первое расследование проводит Скотленд-Ярд, а второе расследование (по сути – расследование расследования плюс параллельное расследование) проводит IPCC (Independent Police Complaints Commission) – Независимая комиссия по жалобам на полицию.

 

Первое, что сделал в день убийства тогдашний Столичный Комиссар сэр Айан Блэр, – он позвонил председателю IPCC с сообщением, что полиция не допустит представителей IPCC к месту преступления и не раскроет никакие данные, что расследование будет сугубо внутриведомственным, что оно не может вестись в рамках стандартной уголовной практики и будет передано в DPS (Directorate of Professional Standards) – в Дирекцию по профессиональным стандартам Скотленд Ярда. Позже Комиссар направил такое же письмо министру внутренних дел.

 

IPCC выступила с заявлением о неприемлемости предложенной Скотленд Ярдом тактики расследования фатального инцидента.  В ответе от Скотленд Ярда резонно говорилось, что полиция хочет защитить профессиональные секреты и тактики контртеррористической борьбы от опасности (jeopardy) публичной «засветки».

 

По запросу IPCC и требованию семьи погибшего Скотленд Ярд должен был предоставить сведения, касающиеся обстоятельств смерти де Менезеса, но Скотленд Ярд вступил в длительную переписку с IPCC, отказавшись предоставить более 150 страниц документов.

 

Сэр Айан настаивал на том, что имена офицеров, работающих под прикрытием, не могут быть указаны публично, что выдвижение против них обвинений в убийстве дезорганизует расследование взрывов 7 и 21 июля, и что весь контртеррористический сектор Скотленд Ярда будет деморализован и разрушен.

 

Менее приятная часть переписки касалась обсуждения компенсаций семье погибшего и положения самого сэра Айана, чья служба упустила террориста, но убила невиновного. 

 

16 августа 2005 года, – через три недели после инцидента, – вся переписка между IPCC и Скотленд Ярдом стала частью документального фильма, внезапно вышедшего на телеканале ITV. Все опубликованные документы прошли проверку и были признаны подлинными: кто-то организовал «утечку».

 

21 сентября была арестована Лана Вандерберге – работница секретариата IPCC. 5 октября были арестованы автор фильма – журналист Нил Гарретт, – и его девушка. 

 

Все трое провели в тюрьме семь месяцев, насыщенных интенсивными допросами, и были освобождены в мае 2006 года решением Королевского прокурора без предъявления обвинений.

 

Источником «утечки» была Вандерберге. Она сообщила, что полиция публиковала ложные сведения об инциденте, выставляла де Менезеса  частично виновным, вводила общество в заблуждение и исключала появление достоверного объяснения случившегося. Журналисты же действовали по профессиональным стандартам.

 

Выйдя из тюрьмы, Вандерберге дала множество интервью. Ее не приговорили к уголовному или административному наказанию. Но работу свою она потеряла. Как и Столичный Комиссар сэр Айан Блэр.  

 

Почему же Скотленд Ярд блокировал объективное расследование? Потому что у них были хорошие юристы, хорошо оценившие легальные перспективы открытого судебного слушания. Полное расследование с публикацией всех достоверных данных могло несправедливо (хотя и вполне законно) отправить в тюрьму и боевых офицеров за убийство по неосторожности или халатности, и полный состав IPCC за раскрытие данных офицеров под прикрытием, и руководство Скотленд Ярда за препятствование правосудию, и членов семьи погибшего за раскрытие секретных сведений, и судей, вынесших перечисленные выше вердикты, за незаконное преследование офицеров, действовавших по секретному приказу. 

 

Для распутывания клубка был разработан и легализован специальный план проведения расследования и алгоритм публикации его итогов.

 

Было решено, что отчет будет разделен на две части – Stockwell 1 и Stockwell 2.

 

Stockwell 1 будет содержать сведения, которые возможно использовать в вероятных судебных процессах по обвинению офицеров полиции.  Данная часть не будет опубликована до вынесения специальным следственным судьей (коронером) вердикта по делу о подозрительной смерти.

 

Такая задержка была нужна для проведения судебного следствия и вынесения судебных решений на основании заведомо неполных данных. И это решение было узаконено самим следственным судьей. И это гарантировало офицерам полиции анонимность и безопасность. Основанием для вынесения приговора должен был быть лишь менее подробный отчет Stockwell 2.

 

Решением коронера и по требованию Скотленд Ярд и IPCC ни один из офицеров под прикрытием не должен быть деанонимизирован. В противном случае оба отчета при проверке перед публикацией были бы засекречены навсегда и никогда не могли быть использованы в открытом судебном процессе.

 

Возможность использовать отчеты в открытом судебном процессе служила интересам семьи погибшего и давала ей право требования компенсации в судебном порядке.

 

В обоих отчетах будут достоверно отображены действия каждого лица. При этом все офицеры под прикрытием будут обозначены псевдонимами.

 

В итоге отчет Stockwell 2, содержавший меньше сведений, но полностью отображавший верную хронологию событий, был опубликован 2 августа 2007 года. Отчет Stockwell 1 был опубликован 8 ноября 2007 года, после вынесения открытого вердикта.

 

Для справки: в британском праве открытым вердиктом коронерского расследования называется вывод, что подозрительная смерть не наступила от естественных причин, от профессионального заболевания, от самоубийства, от непредумышленного убийства и не была случайной. Коронером в Британии называется специальный судья, расследующий причины смертей, случившихся при подозрительных или необычных обстоятельствах.

 

Теперь и мы можем по секундам отследить события на станции «Стоквелл» и вокруг нее.  

 

Начнем с того, чего не было. Во-первых, не было группы вооруженных полицейских у входа в дом де Менезеса, как описано в первой главе.

 

Во-вторых, Жан-Шарль был одет в футболку и легкую джинсовую куртку. Рюкзака при себе он не имел, а разместить пояс со взрывчаткой под легкой курткой было невозможно. Рассматривать его как носителя пояса со взрывчаткой было крайне нереалистично.

 

В-третьих, на входе в метро он не перепрыгивал турникет, как утверждала полиция, а прошел, оплатив проезд картой Oyster. Камера видеонаблюдения зафиксировала, как он подходил к турникету, и зафиксировала момент, как он отходит от турникета. Но сам проход через турникет в фотоархив не попал: количество кадров в секунду было недостаточным (так ведь дешевле!). 

 

Сохранились два снимка, показывающих его спуск по эскалатору, но нет ни одного изображения из станционного зала: камеры на платформах были отключены (так ведь дешевле!).

 

В-четвертых, сообщения новостей (и данные Wikipedia) о том, что полицейские застрелили де Менезеса, вытащив его на платформу, также не соответствуют истине: все полицейские и прочие свидетели согласованно утверждают, что его убили прямо в вагоне.  

 

В-пятых, Крессида Дик не отдавала приказа о ликвидации де Менезеса. Она не давала команду Red, как это было описано в шестой главе. Однако, она была «золотым командиром» операции «Стоквелл».

 

И теперь, наконец, мы получаем возможность воспользоваться отчетом Stockwell 2 для установления истинной последовательности событий.

 

Все взрывы в метро и в автобусе 21 июля не имели смертельных последствий. Более того, не было даже ни одного раненого. Информация о том, что взрыватели сработали, а детонации основного заряда не произошло, соответствует истине. По отчету Stockwell 2, мощность каждого взрыва не превышала энергию бытового фейерверка.

 

Более того, Хуссейн Осман, взорвавший в 12.30 пиропатрон на станции «Шефердс Буш» (а не «Овал», как мы писали ранее), был атакован разъяренными пассажирами и вынужден был спасаться бегством, бросив рюкзак со взрывчаткой (и пропуском в спортзал) в кустах возле станции.

 

Теперь к страницам отчета.

 

Информация о взрыве поступила в Скотленд-Ярд в 12.36.

В 14.22 состоялось первое заседание по вопросам взрывов в метро и автобусе. «Золотым командиром» операции был офицер Макдауэлл.

В 17.15 состоялось совещание по поводу обнаруженных взрывных устройств. Мнение экспертов: бомбы предназначались для смертельного поражения. Были изготовлены с ошибкой и потому не взорвались полностью.

В 18.15 отдан приказ об идентификации бомбистов по записям систем видеонаблюдения.

В 22.10 дана авторизация на выдвижение вооруженных групп к местам возможных задержаний.

В 0.50 получены анализы записей видеонаблюдения из всех четырех локаций.

В 1.00  Макдауэлл звонит Крессиде Дик и вызывает ее на совещание в 7.00 для передачи операции под ее руководство в ранге «золотого командира».

В 2.15 офицеры, изучившие рюкзак со взрывчаткой, брошенный возле станции «Шефердс Буш», находят карту-пропуск в спортзал на имя Хуссейна Османа. Базы данных выдают адрес проживания: 21 Scotia Road.  

В 4.20 Макдауэлл получает фотографии из систем видеонаблюдения спортзала. Портрет Османа идентичен снимкам из метро.

В 4.55 Макдауэлл издает письменный приказ об установке пункта наблюдения по адресу 21 Scotia Road и выдвижению вооруженной группы с «золотыми» полномочиями (физическая ликвидация). Командование вооруженной операцией передается Крессиде Дик.

В 5.00 «золотой командир» Дик прибывает в Скотленд-Ярд и начинает операцию.

В 5.15 офицер «Танго 1» из группы наблюдения «Красная команда» получает инструктаж от офицера «Алана» (офис Скотленд-Ярда).

В 5.40 «Танго 1» проводит инструктаж «Красной команды», уже находящейся на месте.

В 5.45 группа получает авторизацию на применение оружия.

В 6.00 выдается авторизация на направленное наблюдение.

В 6.15 из фургона на Scotia Road начинается направленное наблюдение.

В 6.50 Макдауэлл дает брифинг для «серебряных командиров» и экспертов по применению огнестрельного оружия (группа C019- «огнестрелы») – будущих участников операции.

В 7.15 в помещении появляется Крессида Дик. Она опоздала и требует повторения брифинга.

В 8.55 на Scotia Road прибывает «Серая команда» для ведения наблюдения – в помощь «Красной команде».

В 9.00 к ближайшему полицейскому участку прибывает группа S013 (вооруженный спецназ).

В 9.33 Жан-Шарль де Менезес выходит на улицу через калитку, ведущую во двор, объединяющий группу квартирных блоков. Он следует к автобусной остановке.

В 9.39 де Менезес садится в автобус №2. Офицер садится в автобус вместе с ним. Оценка идентификации его как искомого: «вполне возможно».

В 9.46 его идентифицируют как «возможно – да, возможно – нет».

В 9.46 оценка: «не идентичен, наблюдение следует снять».

В 9.47 де Менезес выходит из автобуса, разговаривая по телефону, но вдруг бегом возвращается в автобус. Поднимается на верхний этаж.

В 9.59 группа наблюдения получает запрос, не является ли наблюдаемый Хуссейном Османом, и дает ответ: «Это невозможно, но думается, что ведет себя подозрительно» (impossible, but thought it was suspect)

В 10.02 де Менезес выходит из автобуса.

В 10.03 де Менезес входит в метро через турникет.

В 10.05 С019 произносит «Красный»

В 10.06 де Менезес застрелен.

 

Не следует ли из сообщения в 9.59, что де Менезеса застрелили, понимая, что это не Осман? Означает ли это, что их не перепутали?  Ответа нет.  Открываем другую страницу отчета – опрос «Красной команды».   

 

В 6.04 «Красная команда» начала наблюдение за домом на Scotia Road из оборудованного фургона в составе группы S012. Наблюдение всей команды, курсировавшей по местности, курировал офицер «Фрэнк». Он находился в фургоне и вел журнал всех сообщений членов группы (аудио-лог). В его распоряжении также была связь с членами группы и командным пунктом Скотленд-Ярда. Все, что имело отношение к операции, протоколировалось им.

 

Фургон был оборудован средствами видео- и аудио-наблюдения. Камера наблюдения была направлена на вход во двор блока квартир, одной из которых была квартира Османа. Дверь квартиры Османа видна не была. Камера не имела технической возможности дистанционно передавать изображение в командный пункт. Камера предназначалась только для видеозаписи и не работала постоянно. «Фрэнк» должен был каждый раз включать запись вручную  (так ведь дешевле?)

 

Камера была заряжена 20 июля видеокассетой с пленкой без записи. При этом «свежая» видеокассета не была опечатана.  Кроме того, IPCC выявила, что невзирая на наличие стационарного источника электропитания в фургоне, «Фрэнк» не подключал камеру к сети электропитания, надеясь на надежную работу от батареи.

 

В период с 7.36 до 11.02 «Фрэнк» видел восьмерых людей, покидавших квартиры наблюдаемого двора. Шестерых он зафиксировал на видео.

 

В 9.33 из калитки вышел Жан-Шарль де Менезес. Офицер «Фрэнк» увидел его и описал как «IC/1», что означало Identity Code 1 – «белая раса», рост 5 футов 1 дюйм, полный, с бородой, одет в синюю куртку, синие джинсы и кроссовки. По радиосвязи он объявил: «хорошо бы, чтоб кто-то глянул на него». Видеокамеру  «Фрэнк» не включал, так как у него были заняты руки: в тот момент он мочился в пластиковый контейнер.

 

В 9.39 де Менезеса взял под наблюдение офицер «Джеймс». Он описал наблюдаемого как «светлокожего североафриканца», похожего на фото Османа. «Джеймс» предложил присвоить наблюдаемому псевдоним Nettle Tip (жало крапивы), которым в оперативной документации был ранее обозначен Хуссейн Осман. «Джеймс» предложил проверить сходство коллеге – «Тиму». «Тим» признал некоторую схожесть, но не был уверен.

 

Третий в группе наблюдения, – офицер «Гарри», – описал поведение де Менезеса как «опасливое». Но никакого сходства с фото Османа не обнаружил. «Тим» не смог сделать запись лица де Менезеса портативной камерой, потому что шел позади него. Четвертый в группе, – «Кен»,  – не мог толком участвовать в наблюдении, так как у него плохо работала рация (так ведь дешевле?).

 

В 9.39 де Менезес сел в автобус №2. Вслед за ним в автобус сел офицер «Айвор». В 9.47 «Айвору» позвонил офицер «Гарри» и поинтересовался, возможно ли наблюдаемого идентифицировать как Nettle Tip. Ответ был твердо отрицательным: нет, совсем не похож.

 

В 9.39 Крессида Дик потребовала у всех, кто был на связи, оценить вероятность позитивной идентификации по шкале от 1 до 10 (стандартный прием). «Пэт», «Джеймс» и «Гарри» сообщили, что не могут дать оценку в цифрах, но склоняются к тому, что перед ними Nettle Tip. Больше никто ответов не дал. Все сочли постановку вопроса несерьезной.

 

В 9.46 офицер «Троян 80» сделал сообщение по радиосвязи: «Ни один из наблюдаемых не идентичен Nettle Tip. Всем группам вернуться на исходную позицию».

 

В 9.47 офицер «Грэм» увидел, как де Менезес вышел из автобуса, разговаривая по телефону, прошел 20 метров и бегом вернулся в очередь к передней двери, после чего продолжил поездку. Свидетелем возврата в автобус был и офицер «Лоренс». Поскольку «Лоренс» вел наблюдение, находясь за рулем автомобиля, он видел де Менезеса лишь короткий миг. В то же время он немедленно подъехал к «Джеймсу» и «Кену», чтобы сообщить, что наблюдаемый – не Nettle Tip.

 

Офицер «Хоутел 11» также наблюдал возврат де Менезеса в автобус. С расстояния в 10 метров он разглядел некоторое сходство с Nettle Tip и передал, что поведение наблюдаемого было нервным и суетливым.

 

«Серебряный командир» «ДиСиАй Си» по итогам радиообмена был уверен в позитивной идентификации. Его заместитель по тактике офицер «Троян 84» и офицер группы вооруженного спецназа «Дельта 10», бывшие рядом с ним, тоже отчего-то пребывали в такой уверенности. 

 

Группа СО19 («огнестрелы») выдвинулась вслед движущемуся автобусу. Группа SO13 («антитеррор») также выдвинулась за автобусом, чтоб «перехватить» де Менезеса для допроса на выходе из автобуса.

 

SO13 под командованием заместителя Столичного Комиссара Пирса Дингеманса под мигалкой и сиреной были около метро «Стоквелл». «Огнестрелы» были еще далеко.

 

В этот момент Крессида Дик и офицер «Троян 80» проводили консультации о возможности перехвата автобуса силами CO19. Этот вариант Дик отвергла как чрезмерно опасный.

 

Офицер «Лоренс», подсевший в автобусе на Стоквелл Роад, отметил, что де Менезес сел на верхний этаж. Оба бомбиста в предыдущих терактах выбрали ту же позицию.

 

Попытки получить картинку с камер системы видеонаблюдения автобуса не дали ничего. При последующем анализе записей на жестком диске выяснилось, что компания Arriva (оператор на маршруте) использовала в автобусах видеорегистраторы, не защищенные от вибрации (так ведь дешевле?). Автобус был оборудован десятью камерами наблюдения, но именно на период, когда в автобусе был де Менезес, на жестком диске из-за вибрации возникли два пятиминутных «провала» записей.

 

В 10.03 де Менезес вышел из автобуса на остановке «Стоквелл». Там он попал в зону наблюдения «Кена». «Кен» решил, что де Менезес –это Nettle Tip, но в сообщении по рации назвал его «неизвестным мужчиной».

 

В этот момент СО19 («антитеррор») прибыли к станции «Стоквелл» и сообщили об этом. Они были в полной уверенности в позитивной идентификации Nettle Tip. В то же время все записи в журнале наблюдения (стенограмме радиообмена) начинались с U/I (unidentified – не идентифицированный).

 

Крессида Дик, которая уже тоже была уверена в позитивной идентификации (интересно, почему?), отдала приказ о задержании Nettle Tip у входа в метро силами СО19. Дословно было объявлено, что Nettle Tip не может быть допущен в метро и должен быть арестован у входа (Решение №16 в стенограмме обмена). SO19 («огнестрелы») все еще были в пути. Они опаздывали.

 

Офицер «Айвор» принял решение о приведении оружия в боевую готовность. Дик согласовала. Де Менезес переходил улицу, направляясь от автобусной остановки ко входу в метро. В этот момент Крессида Дик и офицер СО 13 крикнули: «Остановить его!» (yes, stop him!)

 

В этот момент SO19 («огнестрелы») вдруг объявили о прибытии к станции. Услышав команду Крессиды Дик, «огнестрелы» решили, что команда адресована «антиреррору». «Антитеррор» решил, что команду будут выполнять «огнестрелы». Беда была в том, что «огнестрелы» на самом деле еще не прибыли. Они поторопились с сообщением. Как показали записи видеонаблюдения, они поторопились на 32 секунды. В итоге наблюдаемого не перехватил никто.

 

В этот момент де Менезес прошел турникет и взял газету со стенда. Команда остановить его до входа в метро не была выполнена. Де Менезес побежал вниз по эскалатору.

 

Теперь уже командовал «серебряный» «ДиСиАй Си». Команду на перехват получили «Троян 80» и «Троян 84». Они побежали вниз по эскалатору. Впереди них бежали «Айвор», прибывший тем же автобусом, а также ожидавшие у входа и бежавшие непосредственно за де Менезесом «Малколм», «Кен» и «Джефф». 

 

В момент, когда они достигли уровня платформы, ко входу на станцию подбежали прибывшие «огнестрелы» СО19. Они также бросились вниз по эскалатору.

 

Де Менезес прошел по платформе №2 и вошел в вагон. «Айвор» вошел перед ним и занял место тремя креслами левее. «Джефф» сел двумя креслами левее «Айвора». «Кен» занял кресло в шести метрах справа от де Менезеса. Все они опасались взрыва и не подходили вплотную. Далее в вагон вбежал «Малколм».

 

В этот момент «Айвор» встал с места, подошел к двери, подставил ногу, чтоб дверь не закрылась, и крикнул на перрон: «Он здесь!».

 

Спустя секунду в вагон вбежал офицер «Чарли 2» СО19 («огнестрел») и, ни к кому конкретно не обращаясь, громко спросил «Где он?» В это время вошел второй офицер СО19 «Чарли 12». «Кен» указал им на де Менезеса.

 

Теперь в вагоне находились восемь офицеров, де Менезес и еще 17 пассажиров.

 

В этот момент все офицеры с криком «Armed Police!» (вооруженная полиция») двинулись к де Менезесу. Тот привстал с кресла, держа руки ниже пояса. Его состояние было описано словом «взволнован». «Чарли 2» описал его как «азиата, одетого в джинсы и куртку, которая была ему явно велика». «Айвор» толкнул де Менезеса в грудь и бросил на сиденье.

 

«Чарли 2» прыгнул на «Айвора» сверху и повалил его, прижав де Менезеса к креслу массой «Айвора» и собственной массой. Скинуть с себя два тела де Менезес бы не смог. В случае взрыва их тела приняли бы на себя часть энергии волны и спасли бы жизнь остальным. В этот момент «Чарли 12» произвел серию выстрелов, попав де Менезесу в голову 7 раз. «Чарли 2» также сделал несколько выстрелов, попав де Менезесу в голову и в плечо.

 

В это время «Чарли 5» вбежал в вагон и приставил оружие к голове «Айвора». «Айвор» успел идентифицировать себя как полицейского и остался жив.

 

Офицер «Терри» вбежал в вагон, увидел де Менезеса, сползающего по сиденью на пол. Он не был уверен в отсутствии на нем взрывчатки и отдал приказ об эвакуации вагона. Офицер «Дельта 9» вбежал в вагон и увидел «Чарли 2» и «Чарли 12», придерживающих сползающее тело де Менезеса. «Дельта 9» решил, что задержанный сопротивляется, и завел его руки вправо. Моментом позже стало понятно, что де Менезес мертв.

 

Офицер «Вильям» вбежал на платформу и увидел, как кто-то пытается скрыться в туннеле. Подозрительный человек, на которого «Вильям» нацелил оружие и приказал приблизиться, оказался машинистом поезда, искавшим укрытия. 

 

В 9.33 Жан-Шарль де Менезес вышел из дому. В 10.06 он был застрелен.

 

Потому что офицер «Фрэнк» в 9.33 не мог одновременно передавать данные по рации, вести журнал наблюдения, держать нажатой кнопку видеозаписи и производить мочеиспускание в пластиковый контейнер.

 

 

 

Станция «Стоквелл». Поезд дальше не идет. 

 

Финал.

 

Так кто же виноват в смерти Жао Шарлиса да Силва э’де Менежиса (если уж правильно писать и произносить его имя и фамилию)?

 

Офицер «Фрэнк», мочившийся в контейнер? Но он оружия в руках не держал. Приказ на ликвидацию не отдавал. На позитивной идентификации не настаивал.   

 

«Огнестрелы», которые сообщили о своем появлении не тогда, когда появились?

 

«Чарли 2», который готов был пожертвовать собой и «Айвором» для спасения 17 пассажиров вагона метро? «Чарли 12», который не побоялся подойти вплотную к человеку, на котором (как он думал) висит пояс со взрывчаткой?

 

Крессида Дик, не отказавшаяся от роли «золотого командира» после двух волн терактов?

 

А чем было обосновано решение атаковать де Менезеса? Почему вдруг лидерами мнений боевой группы стали «огнестрелы» и «антитеррор»? Как могли участвовать в решении об идентификации те, никто из которых де Менезеса не видел?

 

Кто был оппонентом позитивной идентификации, кто до последнего использовал код U/I (unidentified)? «Лоренс» и «Айвор», которые ехали с ним в автобусе и рассмотрели его вблизи. Как можно было рассматривать мнения других наравне с этими двумя?

 

Можно ли было предотвратить роковую ошибку? Ответ: да. Но для этого нужно было иначе понимать коллективную психологию и иначе руководить мнением группы.

 

Отчет Stockwell 2 дал наглядную возможность наблюдать за динамикой трансформации коллективного мнения боевого отряда, где неинформированные необоснованно доминировали над информированными.

 

Единственной компетентной попыткой (проигнорированной офицерами) принять разумное решение был вопрос Крессиды Дик с требованием к каждому – дать оценку по десятибалльной шкале: это он или не он? Итоги такого голосования хаотичными быть не могли. И решение в итоге было бы верным.

 

Однако не менее верным остается и другое. Хуссейн Осман не мог выйти из калитки на Scotia Road в 9.33. Потому что он в это время был в Риме. А паспортный контроль на выезде из Британии, как мы знаем, отсутствует. Но это знаем мы и сейчас. А если б знал Скотленд Ярд и тогда? Тогда бы на станции «Стоквелл» стояла тишина, а поимкой Османа занимались бы римские карабинеры.

 

Можно согласиться со словами сэра Айэна Блэра: де Менезес был такой же жертвой терроризма, как люди, взорванные в автобусе и поездах метро двумя неделями раньше. Но это просто красивые слова.

 

Давайте зададимся более масштабным вопросом: а можно ли было предотвратить сами акты террора? В чем вообще смысл такого рода действий? Какими мотивами руководствовались камикадзе? 

 

Как показало расследование взрывов 7 и 21 июля, эти восемь человек с большими рюкзаками никогда не попали бы в зону нашего подозрения. Ибо, с нашей точки зрения, они – совершенно обычные люди.

 

Ни один из них не был замешан в криминале. Ни один из них не вел антисоциального образа жизни. Все они жили в дружных семьях. Все неплохо учились в школе. Все без исключения поступили в колледжи. Все без исключения занимались благотворительностью (на почве которой и познакомились).  Все были тихонями, хорошо себя вели и не доставляли хлопот родителям. Звезд с неба не хватали, но и дураками не были. На учете у психиатра не состояли.

 

Более того, ни один из них не прошел через трудности иммиграции. Этот путь прошли их родители – выходцы из Пакистана, Эфиопии, Ямайки. Сами бомбисты были британскими гражданами. С «родным» английским языком. Их родители тяжко работали, жили в ужасных районах, считали пенсы, поднимали детей. А их тихие, послушные и беспроблемные дети тихо выросли и взорвали и себя, и всю жизнь вокруг себя.

 

Сюжеты романов – ничто в сравнении со служебной перепиской Крессиды Дик. Фильмы ужасов меркнут на фоне истории констебля Блейклока. Самая дерзкая фантазия не придумает того, что можно просто увидеть.

 

Но в том, чтобы просто увидеть, нет ни чуда, ни пользы.  Чудо – не в том, чтоб видеть, а в том, чтоб наблюдать. Homo Vigilabus – человек наблюдающий. 

 

---

Послесловие.

 

Эммелин Панкхерст была одним из первых общественно-политических активистов глобального масштаба. Она была Нельсоном Манделой своего времени, объездила полмира и даже успела дважды посетить Петроград. Оба раза она покинула Россию в ужасе – как после встречи с Александром Керенским, так и под впечатлением от советской власти. 

 

Похоронив мужа, Эммелин не сохранила близких отношений с дочерьми.    Старшая, – Кристабель, – обзавелась семьей и «посмела» оставить борьбу, средняя, – Сильвия, – исповедовала «неверные» политические взгляды, да еще и, видите ли, родила внебрачного ребенка, а младшая, – Адела, – эмигрировала в Австралию.  

 

Эммелин Панкхерст жила одиноко, нуждалась в деньгах, много болела и скончалась 14 июня 1928 года в Хэмпстидском доме престарелых. Ее похоронили на кладбище в Бромптоне. Ей было 69 лет. До своей полной и окончательной победы, – принятия Парламентом Акта о всеобщих и равных избирательных правах, – она не дожила каких-то двух недель. 

 

 

Тюрьма «Холловэй» обезлюдела. Уровень преступности в стране и потребность в зарешеченных койко-местах упали настолько, что когда в 2016 году вышли на волю последние сиделицы, учреждение было ликвидировано, а здания и огромный земельный участок выставили на продажу.

 

Интерес к печально известному месту долго отсутствовал, но после трех лет тишины владения «Холловэй» были приобретены частным застройщиком, в планах которого сооружение около тысячи таунхаусов. Само тюремное здание мрачно пустует, ожидая исполнения своего приговора.  

 

Тацио Секкьяроли в 1958 году не только запечатлел стриптиз турецкой актрисы и танцовщицы Айше Нана, но и продал снимки газете L’Espresso.

 

Красоту ее танца оценили и читатели таблоида, и аудитория более респектабельных изданий (разумеется, под рубрикой «О вреде разврата»). Не остались в стороне и работники прокуратуры: Айше Нана упрятали в тюрьму на три месяца за «аморальное поведение».

 

 

Но если Секкьяроли стал великим фотографом, чьи работы экспонируются и собирают тысячи зрителей, то из Айше Нана актриса получилась так себе. В одетом виде она не имела успеха у публики, довольствовалась работой в мюзик-холле и перебивалась ролями певичек в спагетти-вестернах.

 

Тацио работал на Софи Лорен до 1983 года. А далее, написал он в своих мемуарах, «фотография, как и любое искусство, требует всех жизненных сил. В 1983-м я почувствовал, что мои силы исчерпались. Тогда я решил бросить это дело». И больше он камеру в руки не брал.

 

Секкьяроли умер в Риме в ночь на 24 июля 1998 года. Он не позволял называть себя «папараццо». Он говорил: «Я работал уличным фотографом».

 

Крессида Дик верна идеям разнообразия и открытости. В год получения должности Столичного Комиссара она сообщила общественности, что давно замужем. И что ее супруга Хелен тоже служит в полиции.

 

В ознаменование столетия с момента, когда первая женщина поступила на службу в Скотленд Ярд, Крессида Дик заказала свой портрет за собственные деньги и позировала Френсису Беллу двадцать часов. Разумеется, в нерабочее время. Портрет удался на славу. 

 

 

Летом 2021 года принц Чарльз произвёл Комиссара Дик в дамы-коммандоры, завершив перерыв в традиции, согласно которой Столичный комиссар должен быть дворянином (вернее, дворянкой).  

 

В интервью радио ВВС 4 Дик затронула тему гибели де Менезеса: «События того дня стоят передо мной. Я думаю об этом очень часто. Мне тогда было очень больно. Но я прекрасно осознаю, что есть люди, которым в сто миллионов раз больнее, чем мне».   

 

Жан-Шарль де Менезес был похоронен 29 июля 2005 года в бразильском городе Гонзага. Семье убитого во внесудебном порядке была выплачена компенсация – 100 тысяч фунтов. Еще на 172 тысячи фунтов Скотленд Ярд был оштрафован по решению суда за создание угрозы жизни и здоровью граждан.

 

7 января 2010 года на станции «Стоквелл» был открыт мемориал. На наружной стене наземного павильона художница Мэри Эдвардс выложила плиткой и мозаикой портрет Жана-Шарля де Менезеса, его имя, даты его жизни. И заглавными буквами – слово INNOCENT.

 

Ни британские суды, ни в 2015 году Европейский суд по правам человека не привлекли к ответственности по данному событию ни одно должностное лицо. Дело о подозрительной смерти было оставлено с открытым вердиктом.

 

Изучив иммиграционное досье убитого, коронер постановил, что пребывание де Менезеса в Британии на момент убийства было легальным. INNOCENT.

 

Хуссейна Османа искали два года. Он был арестован в квартире своего двоюродного брата на окраине Рима 29 июля 2007 года, экстрадирован в Британию и приговорен к пожизненному заключению. Прошение о помиловании или досрочном освобождении он сможет подать не ранее, чем через сорок лет тюрьмы.

Паспортный контроль на выезде из Британии отсутствует.  

 

Констебль Кейт Генри Блейклок, обезглавленный и расчлененный дворовой бандой, был похоронен 11 декабря 1985 года на кладбище в Восточном Финчли.

 

 

На поминальной службе присутствовали около 1600 человек – родственники, друзья, сослуживцы, соседи Кейта и просто жители района Мазвел Хилл.

 

Напарник Блейклока, пытавшийся его спасти, – констебль Дик Кумбс, – получил тяжелые травмы и ранения, следствием которых стало развитие эпилепсии. Мучимый частыми и тяжелыми припадками, Кумбс был вынужден оставить службу по состоянию здоровья.

 

Многочисленные попытки привлечь виновных к суду потерпели крах. Следствие возобновлялось в 1993, 2000, 2003, 2013 и 2014 годах. Систем видеонаблюдения в те времена в том районе не было. Даже когда было получено разрешение на частичный снос здания, и в ходе раскопок обнаружили еще одно мачете, дополнительный ДНК-анализ материалов на мачете и на форме констебля, предоставленной музеем Скотленд-Ярда, не дал никаких результатов.

 

Система «золотых командиров», введенная во избежание повторения кровавой трагедии в Тотнеме, является одной из наиболее эффективных в мире и спасла не одну тысячу жизней. 

 

У Кейта Блейклока остались вдова Элизабет и трое сыновей – Марк, Кевин и Ли. Через три дня после гибели Кейта у Ли был день рождения – девять лет. Когда Ли вырос, он стал полицейским. И констебль Блейклок вновь приступил к службе. 

 

---

 

---

Стоит также прочесть: